— Зачем? — шипела ведьма, а у самой от гнева, казалось, волосы шевелились. Того и гляди зашибет статическим электричеством кого-нибудь из крыс. А Шахрур веселился! Впервые за эти дни невольник хохотал почти в открытую, гоняя ладонью по дивану одного из грызунов.
— Может, чтобы ты сказала «Шахрур, я желаю, чтобы ты навел порядок!»? Я ужасный сожитель, госпожа. Тебе будет спокойнее, если ты отпустишь меня поскорее, — сладко улыбнулся он, хитро щуря черные глаза. Верона выдохнула. Внезапно ее руки взметнулись, слова сами сплелись в лихую вязь, прося выжечь черного с ведьминской земли. И действительно жгло. Джинн взвыл, вцепился пальцами в ворот, залез под футболку. Грудь негодяю жег староверский крест, что все еще висел на нем, как напоминание о случившимся с Исмаилом.
— Maaras! Elif air ab dinich! — ругался Шахрур, срывая с себя ведьмин подарок, что в ту же секунду полетел ей под ноги. — Yaleinkum [4]. Ты хочешь моей смерти, женщина. В следующий раз я тоже буду бить тебя по больным местам, если захочу досадить!
— А ты и бьешь, нечисть неблагодарная, — фыркнула Верона. — Вы потому и черные, ибо душу испачкали. Обижаешься, что у меня нет желаний? Так не придумала я еще. Придумаю. Это быстро не делается для человека, у кого в крови не желать большего. Что оставила тебя здесь, это обидно? Так тебя ищут, дурья твоя башка! Вот и оставила. Ты тут в безопасности. Ты не сможешь обеспечить себя в человечьем мире. Ешь мою еду, спишь в моей кровати, тепло тебе, не сыро, так еще и гадишь. Попробуй что-нибудь со мной сделать. Я посмотрю, что с тобой твое же кровавое обещание сотворит, Лихо.
Верона сплюнула джинну под ноги и не дала ответить. Сразу отвернулась, зашептала что-то, и скоро все грызуны сбежались к ней. Осталось только рассадить их и закрыть клетки. К счастью Шахрура, каждый из любимцев оказался цел.
Лишь на кухне ведьма пришла в себя. Гремела с досады кастрюлями, едва ли глядя в сторону джинна, что стал теперь ее мрачной тенью. Он бродил за Вероной по дому нахохлившись и молча сверлил взглядом, так ни за что и не ответив, не извинившись. Еще и правда, небось, завтрака ждал.
— Ты бы хоть по имени меня звала, женщина, — рыкнул Шахрур наконец вполголоса, скрестив руки на груди. — Я тебе предложение сделал — такое, в котором мне никакой свободы нет, — это для тебя лучше, чем дружба! А ты меня все — черный, черный. Я тебе не какой-то там бес подколодный.
— Ты скот. Как себя ведешь, так зваться и будешь, — зло ответила Верона, не глядя на джинна. Она уже пожалела о своем решении, а только утро наступило. — Я сниму заговор перед работой и катись на все четыре стороны. Не забудь свои пожитки несчастные отмыть, а то босиком осенью несладко. И желательно не в моей ванной. Ты ж у нас самодостаточная нечисть.
