Так мы и зажили, арендовав небольшую квартирку. Я изо всех сил пыталась поставить Генри на ноги, стремясь придать его жизни вкус и облик. Я помогала ему с работой. Порой у него не хватало силы воли выполнять все обязанности с надлежащей ответственностью. Часто он просто ложился на диван, бросив работу на полпути, складывал ноги на стол, брал в руки какую-нибудь странную книжку и курил. А я всегда помогала ему заставлять себя работать и становиться все успешнее и успешнее.
Я никогда не позволяла ему считать меня его дружком, хорошим товарищем, готовым сделать за него всю работу. Я была его госпожой, его женщиной, а он — моим любовником. Мне удалось создать вокруг себя определенный ореол отчужденности, который помогал мне казаться для него в какой-то мере недоступной. Ему никогда не случалось наблюдать за тем, кто выполняет за него всю работу по дому. Я была для него настоящей королевой в доме, неким мифическим существом, которым он никогда не мог обладать целиком и полностью, той, кого он никогда не мог назвать своей собственностью или прислугой. У нас не существовало быта, если можно так выразиться, мы его не замечали. Мы были любовниками, и между нами пылала неутихающая страсть. Только она, ничего лишнего.
Наша жизнь для него была романом. И я помогала ей быть всякий раз другой, необычной, волнующей. Каждый день. Каждый миг. Дом для него не был местом, где он отдыхал, ел и спал. Он был полным великолепия дворцом, где ему суждено было сражаться, побеждать и завоевывать в тихой, волнующей кровь игре.
— Кому такое могло прийти в голову, Ирэн! Создать настолько неповторимую женщину, как ты! — бывало, говорил он, оставляя пылающие следы от поцелуев на моей шее и плечах.
— Если я жив, то только благодаря тому, что ты со мной! — но я молчала в ответ и никогда не выказывала, как сильно его обожаю. Не следует позволять мужчине видеть, что он для тебя стал воплощением самой жизни. Но он знал это, он чувствовал…
Светское общество, по первости с таким неодобрением встретившее нашу свадьбу, вскоре стало к нам более благосклонно. Но все то начало нашей совместной жизни, когда нам приходилось сражаться, работать и переносить одиночество, я вела его по пути к лучшему будущему, я одна! И я горжусь тем, что все эти годы меня одной хватало для того, чтобы заменять ему весь мир!
У нас часто гостил мой лучший друг мистер Барнс, внимательно следя за тем, как складывается наша жизнь. Он наблюдал за нашим невозможным, невероятным счастьем, которое заметно радовало его, но в то же время заставляло задумываться. Однажды он спросил меня:
