— Идём? — спрашиваю я, и Бер отрицательно качает головой. — Что такое?
— Не могу, — в слабом свете низко висящей луны я вижу выражение тревоги и печали на лицо подруги. — Слышала про хворь, которая высасывает жизнь из человека?
— Да, Луи сегодня рассказывал. Странно, что больше никто до этого не упоминал.
— Люди боятся. Ходит слух, дескать, если упомянуть болезнь, то она перекинется на тебя. И знаешь, что-то в этом есть.
— Но ты не боишься? — уточняю я.
— Нет, у меня есть один хороший оберег. Он мне остался от бабушки.
— Её, вроде как, тоже считали ведьмой? — я щёлкаю Бер по носу. — От ведьмы к ведьме?
— Пусть так, — она вздыхает. — Так вот, в соседнем доме живёт девочка, её зовут Луиза и она подхватила этот недуг.
— А ты тут при чём? — спрашиваю я. — На лекаря ты вроде бы не училась и зелья никогда не варила.
— Я знаю, что нужно делать, — подруга смотрит мне в глаза. Сейчас Бер абсолютно серьёзна. — Думаю, эту неделю я не смогу гулять с тобой по ночам, ты уж прости. Потом, когда всё закончится…
— Ладно, — я машу рукой. — Неделя — это не так уж много. Так, может быть, я пойду с тобой?
— Нет! — сейчас Берн кажется даже испуганной. — Не надо. Ани, понимаешь… В общем, это такая вещь, которую я должна делать в одиночестве.
— Ну и пожалуйста, — делаю вид, будто обиделась. — Так и скажи, что я тебе буду мешать.
— Ани, — Бер дёргает меня за рукав. — Ну не могу я тебя взять с собой, поверь.
— Да хорошо, — прекращаю притворяться обиженной. — Пошли, пройдёмся до дороги.
По пути Бер рассказывает про свою бабушку и про то, как её один раз едва не сожгли на костре. В самый последний миг её парень, дедушка Бернадет, и его товарищи напали на толпу жаждущих крови ублюдков и отбили несчастную. Ту потасовку до сих пор помнят местные старики и называют Большой дракой за ведьму.
— Срочно заводи себе парня, — советую я подруге. — А то некому тебя будет отбивать, если что.
— Оливье набивается, — Бер вздыхает. — Но ты же сама знаешь, какой он придурок. Вчера вот сказал, что если я не стану с ним встречаться, то он всем расскажет, будто видел, как я колдую. И ещё у него изо рта вечно смердит — фу!
Мы прощаемся на перекрёстке, и некоторое время я думаю, куда пойти погулять. Настроение, если честно, слегка подпорчено, и я ощущаю, как грусть мало-помалу наполняет душу. В такие моменты хочется с кем-то поговорить, выплеснуть всё, что грызёт изнутри. Но кому?..
Я знаю, кто всегда готов выслушать меня.
Так было, пока папа был жив.
