— Вряд ли, — Луи вздыхает. — Ведьмы кого угодно переживут, сама знаешь. Ну, если их только не сжечь. Или соли на хвост насыпать.
— Почему бы тебе этим не заняться? — спрашиваю я. — Видела, как она к тебе приставала, а в голом-то виде хвост у ведьмы куда как легче отыскать.
— Так не только она, — Луи сплёвывает и морщится, словно у него болит зуб. — Доченьки её тоже… Сбегу я отсюда, к чёртовой матери! Вот в чём я перед богом провинился, а?
Мы ещё некоторое время болтаем. Луи рассказывает последние сплетни и новости округи. Толстуха Жаннет третий раз вышла замуж и вновь за рыбака. Учитывая, что два предыдущих мужа утонули во время рыбалки, новому мужу стоит быть, как можно осторожнее. Впрочем, кое-кто говорит, что смерти несчастных, как-то связаны с качеством наливки, которую готовит Жаннет.
В лесах, западнее Пуртула, опять объявилась крупная банда и теперь на главном тракте неспокойно. Отряды солдат пытались прочёсывать леса, но так никого и не нашли. А посему торговцы и крестьяне вынуждены собираться в большие обозы, которые охраняют наёмные ландскнехты. Впрочем, охрана едва ли лучше тех, от кого они оберегают путников и часто обозников обчищают сами охранники.
В окрестностях продолжает свирепствовать странная болезнь, начавшаяся где-то с полгода назад. Люди, без видимых признаков хвори, теряют силы и волю к жизни, превращаясь в каких-то живых покойников. Приглашали известного знахаря, Николя-трёхпалого, но все его снадобья оказались бессильны, так же, как и молитвы гаварданского священника. Кто-то сказал, де местные жители чересчур большие грешники, и пока все не покаются, проклятье продолжит висеть над округой.
— Ладно, пошёл я. — говорит в конце концов Луи. — А ты — держись.
— Постараюсь.
Луи поднимает светильник и продолжает обход. К этому времени солнце окончательно прячется и наступает темнота. Мне ещё предстоит мыть посуду и чистить печку. Потом — греть воду для Матильды и её дочек. И попробуй нагреть недостаточно или перегреть — недосчитаешься волос на голове. Или забудь положить в кровати тёплые камни — тут пахнет ударом в живот или затрещиной.
Вздохнув, я вытираю руки о передник и иду в дом.
Этот вечер оказывается самым тихим и спокойным из всех, за последнее время. Матильда перебрала с вином и едва ворочает языком. Пока я готовлю мачеху ко сну, она пытается объяснить мне, что её отношение — на самом деле забота о том, чтобы я выросла достойной девушкой. Интересно, почему же она так же не заботится о своих дочерях? Кому-кому, а вот им не помешала бы хорошая трёпка.
