На одном таком мероприятии, по мере того как аудитория постепенно рассасывалась и никто не удосуживался хотя бы написать в «Твиттер», оставшимся становилось все более неловко. Слинять незаметно было бы трудно. Но кинетическую энергию не остановить, и к концу доклада в огромном гулком зале сидели только я и лектор (и теряющий терпение вахтер в сторонке).
— Есть вопросы? — спросил лектор с отчаянным энтузиазмом.
— У меня есть. Вы уже почти закончили? — поинтересовался вахтер.
— Вы усвоили главное? — уточнил лектор, на этот раз обращаясь непосредственно ко мне и явно желая услышать ответ.
— Да, — сказал я. — Никогда, никогда не застревать на последней лекции.
Немезида
BMJ, 29 сентября 2010 г.
Казалось, он насмехается надо мной: «Я — вечный нарыв. Я был твоим спутником на протяжении веков, украшая и рыцаря, и бюргера, гордый, красный, зрелый и необузданный. Шекспир увековечил меня, назвав „нарывом и гнойником“». Но гордыня — грех, и за него карает Немезида, только что вернувшаяся с Лесбоса после долгого уик-энда с Сапфо.
— Полагаю, лучше его проткнуть, — сказал я, хотя это было только начало, потому что настоящим экспертом являлась наша медсестра.
— Все созревает в свой урочный срок[41], — пробормотала она вполголоса, пристально разглядывая его, слегка поглаживая (пожалуй, немного чересчур; определенно слишком, чем допускали бы правила приличия), как Эрнест и Джулио Галло[42] проверяют спелость винограда. — По моим прикидкам, — задумчиво произнесла она, — срок придет примерно через три дня.
И действительно, три дня спустя «Макбет для гибели созрел», как сказала сестра, мурлыча от предвкушения. И губы ее, влажные и чувственные, так и манили. Стрижающий меч выскочил из ножен, и из нарыва хлынул доброкачественный гной, словно свободная вода, устремившаяся с холмов над озером Гленкар. После этого по какой-то необъяснимой причине нас потянуло ненадолго отлучиться и очень неспешно покурить.
Но этот необычный финал оказался лишь прологом, поскольку сестру чрезвычайно оскорбляли остатки затаившегося гноя. Включив CD с «Полетом валькирий» Вагнера, она снова ринулась в бой и давила, давила так, как будто от этого зависела ее жизнь. Поскольку пациент не видел нарыва, она бегло прокомментировала обстановку, чтобы держать его в курсе и развлекать остальных.
— Вы бы видели, что из него сочится; о, какой богатый и великолепный цвет; на земле нет ничего прекраснее; какой яркий и незабываемый букет; это потрясающе; это невероятно; еще один раз надавить; не волнуйтесь, мы почти закончили; осталась последняя капля; боже, вы не можете себе представить, там еще столько, льет как из ведра, откуда все это только берется. Ах, гляньте, еще один нарыв; но этот еще не готов; вам придется вернуться на следующей неделе.
