В этих тощих, костлявых существах невозможно было узнать наших вальяжных любимцев, а вдобавок пронизывающий восточный ветер теребил их шерсть, мешал хоть чуть-чуть приоткрыть глаза и делал их положение еще более жалким.
Хелен распахнула заднюю дверь.
– Олли, Жулька, – позвала она ласково, – что с вами случилось?
И тут произошло невероятное. При звуке ее голоса кошки неуклюже спрыгнули со стенки и без колебаний вошли в дверь. Впервые они переступили наш порог.
– Ты только посмотри! – вскрикнула Хелен. – Даже не верится. Значит, они действительно очень больны. Но чем, Джим? Они отравились?
– Нет. – Я отрицательно покачал головой. – Кошачий грипп.
– Ты так сразу определил?
– Ну да. Классическая картина.
– И они умрут?
Я потер подбородок.
– Не думаю. – Хотелось успокоить ее, но меня грызло сомнение. Вирусный ринотрахеит у кошек к летальному исходу приводит не очень часто, но тяжелые случаи могут завершиться гибелью животного, а этот случай, вне всяких сомнений, был очень тяжелым. – Как бы то ни было, Хелен, закрой дверь, и поглядим, позволят ли они мне произвести осмотр.
Но, заметив, что дверь закрывается, Олли с Жулькой стремглав выскочили наружу.
– Открой ее! – воскликнул я, и после некоторого колебания кошки вернулись в кухню.
Я уставился на них в изумлении:
– Подумать только! Они пришли не для того, чтобы укрыться от непогоды, а чтобы получить помощь!
Именно так. Они сидели бок о бок и ждали, чтобы мы им помогли.
– Вопрос в том, – сказал я, – подпустят ли они к себе своего заклятого врага? Лучше оставить дверь открытой, чтобы они не почувствовали, что им что-то угрожает.
Медленно и осторожно я приблизился к ним почти вплотную, но они не шелохнулись. Словно во сне, я взял и осмотрел одно обмякшее, покорное существо, потом другое.
Хелен нежно их гладила, пока я бегал к машине за нужными лекарствами. Я измерил им температуру, у обоих она была 40 градусов, то есть вполне типичной. Затем я сделал инъекцию окситетрациклина – антибиотика, который всегда применял при вторичной бактериальной инфекции, следующей за первоначальной вирусной. Еще я сделал инъекцию витаминов, очистил глаза от гноя, а ноздри от слизи ватными тампончиками и обработал их мазью с антибиотиками. И все это время поражался тому, что беспрепятственно подвергаю всем этим манипуляциям покорные создания, которых прежде коснуться не мог, если не считать той операции, проведенной под анестезией.
Закончив, я решил, что их никак нельзя выставлять наружу под этот свирепый ветер. И, взяв кошек на руки, сунул себе под мышки.
