Вдоль стен стояли стулья, обитые горным трипом. Два дубовых стола покрыты были персидскими коврами.
В доме всего было довольно: и посуды оловянной и фарфоровой (одних тарелок было 18 дюжин).
У жены завелись юбки и балахоны тафтяные, объяринные; душегрейки гарнитуровые с городками серебряными и с позументом золотым. Сам Ванька щеголял дома в суконном сюртуке то макового, то зеленого цвета, в туфлях зеленых гризетовых, шитых серебром. В сундуках хранились золотые и серебряные вещи: стопы, подносы, чайники, также часы карманные, серьги и прочее».
О своих похождениях этого периода Каин вспоминал: «Приказано от меня было идущим мимо моей квартиры купцов брать и вести в мой дом, которых было в тот день собрано до 40 человек, и они все стояли на дворе моем.
Велел я жене моей посыпать мешок гороху и взяв ее к тем купцам вышел, и каждому насыпавши того гороху на тарелку, подчивал их вместо овощей, за что со всякого несколько денег в подарок получил.
В том же году на масленице зделал близ мытного двора, для катания гору, которая была украшена елками, болванами и красным сукном, и всю неделю происходили от множества народу всякие забавы.
На последний день собрал я до 30 человек комедиантов, велел им представить на той горе о царе Соломоне игру, при чем были два шута, между прочим у того царя нарочно украдены были деньги, с коими пойман был суконщик, который мною для этого нанят был.
…По приводе его к царю, осужден он был за ту кражу к наказанию, для чего собрано было до 200 человек и поставлены были в строй, каждому дано было по метле, раздев того суконщика надели на него деревенскую шапку, на шею галстук, на руки большие рукавицы, к спине привязали маленького медведя, пустили тем строем с конца до конца той горы, при том били в барабан.
Реченый суконщик ходил взад и вперед шесть раз, избит весь был до крови, за что взял с меня один рубль денег, за шубу новую.
Торгующий в епанечном ряду приписной к Петровскому монастырю посадский человек, пришед ко мне, просил о избавлении своего сына, который пойман был онаго монастыря управителем для отдачи в рекруты и чтоб недопускать до отдачи отнять у того управителя; почему я в тот же день ко оному в дом приехал и стал требовать того рекрута, которой добровольно отдать мне не захотел…
Между тем приказал я подать усмотренную мною на дворе ево с дегтем бочку посадя того управителя на коленки тем дегтем окатил и сказал ему: в такие же старцы постригал, кто также с нами нечестно поступал, простак твой архимандрит, давно надлежит тебе старцем быть, а теперь онаго рекрута мне отдай, и ежели таковых же ловить будешь, то и впредь меня к себе ожидай. Взяв того человека, отправил к отцу его, ото которого и получил за то несколько людей…
