…Егда же разболеся крепко от ноги тоя, повелел князь великий вести себя с Волока к пречистой Богоматери во Иосифов монастырь молитися; а оттоле в Москву привезоша его немощнаго ноября в 23 день в неделю. И не бе великому князю от болезни той облегчения».
Вспоминал государь во время болезни слова чародея? Являлась ли к нему перед смертью «изгробная куколь»? Остается только предполагать.
Лишь хроника того времени доносит сквозь века печальную весть о последних земных часах государя Василия Ивановича: «…И дав мир и благословение великой княгине своей и детем, ту предстоящим, таже всем бояром, и того ж часа преставился от мира сего в вечная селения небесная в четверток до света, на память святыя великомученицы Варвары.
И бысть в то время вопль и рыдание неутешное».
«Не говорить, не вспоминать…»
Существовала какая-то смутная, необъяснимая связь между Иваном Грозным и Кудеяром. Поговаривали даже, что они встречались тайком в Первопрестольной и в Коломне. После тех бесед с глазу на глаз будто бы и ушел грозный атаман из подмосковных лесов, на Волгу, а затем на Дон.
Ходили слухи, что несколько раз Иван Грозный приостанавливал погони за Кудеяром. Только выйдут на след ватаги атамана, а тут величайший приказ: поворачивай коней. Так и уходил невредимым Кудеяр и его товарищи.
Никто не смел любопытствовать, что за сговор был у царя со знаменитым разбойником. Знали все в Первопрестольной, чем подобное любопытство может обернуться.
Похвалялся один опричник своим товарищам, будто передавал от государя какую-то записку атаману. Доставлял ее аж в Дикое поле, что находилось между верхней Окой, Доном и левыми притоками Днепра и Десны.
– Буковки не нашенские в той записке, – пояснял опричник. – И атаман ответствовал батюшке-царю не азами и ведями, а такими же бесовскими закорючками. Видать, государь наш тайный знак подал Кудеяру. Не успел мой конь отдышаться, как атаман свою рать забубенную поднял и на Волгу повел. Весть, что я доставил из Дикого поля, царь-батюшка самолично принял. Велел тут же и думному дьяку, и страже, и мне за порог убираться. Вот и смекнул я, братцы, что Кудеяр состоит соглядатаем у государя нашего…
Недолго болтал языком гонец. Схватили нерадивого опричника. Вначале по приказу царя глаза ему выкололи, чтобы не глядел, куда не следует. Потом уши отрезали, чтобы не слушал неположенного. И, наконец, языка лишили. А затем и вовсе голову отсекли. Привязали ее к седлу и повели коня по Москве.
