— Так вы же с собой инструменты не взяли, — напомнила я, с силой сжав переплетенные за спиной пальцы. Рану пощипывало, когда ее края сходились, а после был лишь невыносимый зуд.
Ануш проворчал что-то невнятное и двумя пальцами оттолкнул меня от себя. Я старательно заправила рубашку и жестом предложила Эльсе занять мое место.
Она не хотела, но выбора у нее все равно не было.
Пока Ануш запугивал несчастную своим угрюмым видом, я вышла в коридор, к поджидавшему нас там градоправителю.
Я думала, что разговор нас ждет сложный, но Согх все сам за меня сказал.
— Ее нельзя оставлять без присмотра.
— Есть предложение? — спросила, с надеждой затаив дыхание.
Он усмехнулся.
— Сегодня я буду ночевать в кабинете.
И все стало очень просто.
— Почему вы? Диванчик там маленький, вы на нем не поместитесь, а я да. Пусть Эльса займет гостевую комнату.
— Иса, вам нужно высыпаться.
— Вам тоже. Вам даже нужнее. Это же вы можете случайно возгореться.
Из комнаты отдыха, тяжело опираясь на трость, вышел Ануш, и нам пришлось отложить этот разговор ненадолго.
Следом за ним, прижимая к груди уже совершенно здоровую руку, вышла Эльса. Без всяких царапин и повреждений, на Ануша она все еще смотрела с опаской, но, когда он обернулся к ней, чтобы попрощаться в своей недружелюбной манере, несмело улыбнулась.
Еще через двадцать минут в канцелярию нагрянула городская стража.
Эльса как раз дремала у Согха, а я убирала созданный мной же беспорядок в своем кабинете, когда наш незавершенный спор с градоправителем разрешили за нас.
Дверь распахнулась без стука.
— Госпожа Арден? — спросил первый стражник, пока двое других маячили у него за спиной.
— Да.
Их приход не сулил мне ничего хорошего, и, когда стражник, зачитав обвинения, сообщил, что мне нужно проследовать с ним в управление, я даже не удивилась.
— То есть вы хотите посадить меня за решетку из-за разбитого окна? Которое даже не я разбила?
— Как только нарушительница будет найдена, вас отпустят.
— А если не будет найдена? — поинтересовалась я.
С совершенно непроницаемым лицом стражник произнес:
— Также вас выпустят, если администрация библиотеки подаст официальное письмо, в котором откажется от всяких к вам претензий. Письмо будет рассмотрено в течение трех рабочих дней.
— И все эти три дня я проведу в камере?
— Нам очень жаль, — скучающим тоном произнес он.
— Ну да, ну да.
Будто бы я не знала, что им хватит и одной ночи, чтобы от меня избавиться. Интересно, мою смерть тоже выставят как самоубийство? Или проявят немного фантазии и хотя бы попытку побега организуют?
