Нас должны были забрать с острова вертолетом в начале августа. Но, как назло, погода, нередко баловавшая нас солнышком в июле, в августе надолго испортилась: Медный накрыло туманом. Дважды в сутки наши коллеги расчехляли старенькую коротковолновую рацию лишь для того, чтобы получить очередной «отбой». Только три недели спустя мы наконец услышали долгожданное гудение винтов. В Петропавловске-Камчатском мы оказались в двадцатых числах августа, и эта задержка послужила причиной смены моей научной ориентации, поскольку в те дни как раз проходила подготовка экспедиции по изучению косаток в Авачинском заливе, и в нее требовались волонтеры.
Идея исследования косаток в России возникла за несколько лет до этого во время исторической встречи трех «родителей» проекта – американо-канадско-британского писателя Эриха Хойта, российского ученого Александра Бурдина и японской любительницы китов Харуко Сато. Но тогда я ничего об этом не знала. С Александром Михайловичем мы были едва знакомы, с Харуко, на американский манер сокращавшей свое имя до Хэл, мы впервые встретились за несколько дней до старта экспедиции, а с Эрихом познакомились лишь два года спустя.
Кроме Бурдина и Хэл, в экспедиции принимала участие моя однокурсница Карина, специально выписанная для этой цели из Москвы. В отличие от меня, она всегда хотела заниматься китообразными и успела уже сделать курсовую работу по поведению белух в московском дельфинарии. Вторым волонтером поехал студент Сергей, который вместе со мной только что вернулся из медновской песцовой экспедиции. «Драйвером», т. е. водителем лодки, стал сотрудник Камчатрыбвода Николай Павлов – жизнерадостный охотовед, неутомимый турист, душа любой компании, впоследствии не раз помогавший нам в наших китологических изысканиях.
Через пару недель, проведенных в сборах и приготовлениях, мы высадились на маленьком, засиженном чайками островке, расположенном чуть южнее ворот в Авачинскую губу. Сейчас этот остров стал весьма популярен, и в разгар сезона его акватория буквально кишит катерами и ботами с жаждущими приобщиться к природе туристами, а в те годы редкими посетителями были лишь бичеватые рыбаки на моторных лодках, базировавшиеся в бухте напротив.
Мы заселились в полусгнившую хибару, неизвестно кем, когда и для чего построенную. Возможно, ее происхождение было связано с автоматическим маяком на вершине острова, поскольку от него к хибаре сквозь травяные джунгли и непролазные заросли ольхи тянулись какие-то полузасыпанные землей кабели. Сейчас там стоит новый современный маяк, работающий на солнечных батареях, а в те годы в центре острова располагался РИТЭГ – радиоизотопный термоэлектрический генератор. В советское время РИТЭГи широко использовались для питания автоматических маяков, но из-за возможности радиоактивного загрязнения были довольно опасны. Мы старались обходить его стороной.
