— Какое ружье? — удивился Оксен.
— Сам знаешь какое. То самое, что твой дед домой принес.
— Да боже мой, куда же оно годится? Разве что воробьев им пугать!
— А это уж не твоего ума дело! — сурово перебил его Ганжа. — Раз ты классовый враг, значит, мы должны отобрать у тебя все оружие.
— Какой же я враг… — начал было Оксен, но тут в разговор вмешался Гайдук.
До этой минуты он еще сдерживался, хотя его просто трясло всего от возбуждения, но сейчас не выдержал, вскочил с места, с кривой улыбочкой на лице, не обещавшей ничего хорошего, подбежал к Ганже.
— Почему же это дорогие гости нами гребуют? То ли хоромы наши им не подходят, то ли наши корявые морды им не нравятся?
Ганжа повел на Гайдука черным глазом, а Оксен, боясь, что старик заведет ссору с председателем сельсовета, торопливо заговорил, обращаясь к Василю:
— Хорошо, принесу уж, Василь, коли оно вам так требуется, — и загородил, заслонив собой, Гайдука от бывшего батрака своего.
Но старик чертиком выскочил из-за Оксеновой спины, заговорил снова:
— Вот так, Оксен, и делай: власть только пальчиком шевельнет, а ты с себя шкуру сдирай, да еще и сам отнеси, чтобы она, власть, не дай боже, не натрудилась…
— С вас сдерешь! — дернул бровью Василь и, уставившись на Гайдука суровым взглядом, приказал: — Ты вот что, старик, — выпил лишнего, так сиди и молчи, пока мы тебе язык не укоротили!
На Гайдука словно сыпанули жаром. Оттолкнув Оксена, который все еще стоял на его пути, он подскочил к Василю, свирепея от ярости, душившей его, выкатил глаза:
— Ты… Ты… Голодранец проклятый!..
— Михайло! — кинулась к нему Гайдучиха. Схватила за руку, хотела было оттянуть мужа в сторону, но Гайдук, впившись в Василя осатанелыми глазами, так толкнул старуху, что она, вскрикнув, схватилась руками за бок, упала на лавку.
— Михайло Опанасович, побойтесь бога! — поднялся и отец Виталий.
Но тут уж вмешался сам Ганжа, предостерегающе поднял руку, останавливая святого отца:
— Подождите, батюшка, дайте человеку высказаться. Мне тоже интересно послушать, что тут про нас думают.
— Что думают?! Что думают?! — восклицал Гайдук, злобно брызгая слюной. — Что вас всех перевешать надо, вот что тут про вас думают!
— Ого! — удивленно сказал Василь. — На какой же веревке вы собираетесь всех нас вешать?
— Да что вы такое плетете, дядька Михайло! — воскликнул, побледнев, Оксен. — Не слушайте его, Василь, разве вы не видите, что он совсем пьяный! Не знает, что говорит…
— Почему же не знает?.. Знает! — возразил Василь. — А что самогонкой глаза залил…
