Глаза видели, а сердце боялось поверить. Айсен в изнеможении прикрыл веки, пытаясь хотя бы выровнять дыхание и выпрямиться, Фейран обернулся…
Фейран обернулся вслед вихрем умчавшейся Фей, которой срочно потребовалось что-то ему показать, и улыбка медленно стала блекнуть, застыв плоской приклеенной картинкой: на пороге, слегка в тени стоял молодой человек…
Черные волны волос кажутся немного растрепанными, в свободном развороте плеч угадывается напряжение, а тонкие нервные пальцы вцепились в косяк…
Среднего роста, худощавый, модные чулки подчеркивают стройность ног, голубой пурпуэн облегает изящную, но развитую фигуру, узкую талию украшает дорогой работы поясок, высокий чистый лоб охватывает шапель с прихотливым узором — несомненно, это его он видел, смеющимся с музыкантом. Мельком, не полностью, со спины.
А сейчас может разглядеть его лицо до последней черточки! Как и пронзительно синие глаза, которые одновременно молился забыть и увидеть снова…
Голос Алана, пролетевшая обратно Фей — разбили наваждение, и сознание расчетливо отметило сразу несколько обстоятельств. Первое, что Мадлена чересчур пристально и крайне неодобрительно за ним наблюдает. Второе, что, несмотря на отчетливо видный в распахнутом вороте ошейник, Айсен не двинулся, чтобы поклониться дочери хозяина или их гостю.
Папочкин любимец? Кажется, так.
И в «поклонниках» у такого тоже не должно быть отбоя! Раньше — не было, а уж теперь…
Фейран приподнял брови, с облегчением скрыв за отстраненным удивлением и полную растерянность, и необъяснимую злость, и что-то очень похожее на боль и горечь.
— О! Вижу мой «подарок» тебе понравился, раз ты его сохранил, — бросил он Филиппу.
— Даже приумножил, — сухо отрезал взбешенный Кер, взглянув на смертельно побледневшего юношу. — Идем же в дом!
Айсен отшатнулся с их дороги, словно его могло обжечь, но недостаточно быстро, чтобы не услышать предназначавшуюся Филиппу тихую фразу, небрежным прохладным тоном:
— Прости, просто не ожидал, что Мадлена потерпит в своем доме… мм… постельную принадлежность.
* * *
— О чем ты хотел поговорить со мной? — поинтересовался Фейран, когда все домашние были разосланы по своим делам, и они с братом остались наедине в его кабинете.
— Не о чем, а о ком! — резко одернул его Филипп. — Об Айсене.
Он не собирался заводить этот разговор так сразу, но судя по тому, чему только что стал свидетелем, откладывать его тоже было нельзя.
Фейран молча ожидал продолжения, не выдав себя даже движением пальцев, державших бокал. Лишь слегка дернул губами, давая понять, что удивлен предметом обсуждения между ними.
