– Pero siempre serás mijita, – сказала она ему, посмеиваясь.
«Но для меня ты всегда будешь маленькой девочкой».
Надежда рухнула.
Лита развернулась и пошла обратно в дом, оставив Ядриэля на ступеньках.
Он потер лицо руками и стиснул челюсти, чтобы остановить дрожь в подбородке. Он должен был искать Мигеля вместе с остальными мужчинами. Он хотел воспользоваться собственным портахе, чтобы показать им, на что способен. Он мог помочь им найти Мигеля. Если бы он только показал им…
– Мне очень жаль, Ядриэль. – Тио положил руку ему на плечо.
Ядриэль опустил руки и посмотрел в лицо тио Катрису. Дядя явно был огорчен. Несмотря на то что они были изгоями по разным причинам, Катрис был единственным, кто понимал, через что проходит Ядриэль. Он был единственным, помимо Марицы, кто приложил усилия, чтобы понять Ядриэля. Остальные брухи попросту игнорировали его. Они так боялись обратиться к нему не в том роде или не по тому имени, что в принципе избегали его.
Но не тио.
– Хотел бы я, чтобы твоя мама была здесь, – признался Катрис.
Ужасная боль от грусти по маме заполнила каждую клетку тела Ядриэля. Иногда боль была тупой, и ее легко было усмирить, если Ядриэль пускался в воспоминания. Но иногда она была невыносимой.
Без мамы Ядриэль барахтался в темноте.
– Что мне делать? – спросил он, презирая то, как отчаянно и подавленно звучит его голос.
– Не знаю, – ответил Катрис.
– ¡Catriz! – раздался изнутри крик абуэлиты. – Мне нужны más frijoles![50]
Катрис выдохнул через нос.
– Видимо, мое единственное применение – доставать продукты с верхней полки, – сухо сказал он. Катрис открыл дверь, и из кухни донесся запах цыпленка и чили.
Прежде чем войти внутрь, Катрис остановился, еще раз устало улыбнувшись Ядриэлю:
– Если бы только мы могли сделать что-то, чтобы показать им, как сильно они ошибаются.
Катрис вошел внутрь; Ядриэль уставился на закрытую дверь.
Руки сжались в кулаки.
Он зашел в дом, быстро пересек кухню, ни на кого не глядя, и поднялся по лестнице.
– Ядз! – крикнула Марица ему вслед, но он не остановился.
Маленькая лампа на прикроватной тумбочке была единственным источником света в комнате Ядриэля. Он швырнул свой рюкзак на неубранную кровать, отодвинутую в угол у окна. Стоя на четвереньках, Ядриэль порыл рукой под кроватью в поисках пластикового фонарика.
Он услышал, как Марица вошла в комнату.
– Ядз? – спросила она. – Что ты делаешь?
– Собираюсь, – сказал он. Пальцы сомкнулись на фонарике, и он вытащил его.
