– Мама, я тебя люблю! Мама, я тебя хвалю! – раз за разом твердил где-то неподалеку писклявый детский голосок.
Анджей быстро усек эту парочку: маленькая девочка в розовом комбинезончике держала за руку молодую, весьма симпатичную маму в синем плаще и с восторгом повторяла, быть может, впервые в жизни сочиненные ею стихи. Они прошли мимо и скрылись из виду. Крот продолжал вращать головой как локатором.
Краковяк вынужден был пристроиться за газетным киоском и заинтересоваться напарафиненным бюстом красотки, манящей с обложки журнала. Наконец Крот замер и превратился в слух, даже вытянулся весь – этак под углом в двадцать градусов от вертикали, – нацелившись на второе слева окно первого этажа.
– Кэлэрмэнэр апжди. Уркаин кыл мне.
– Сокада кыш. У исы у ка. Тран ко сы у.
– Хаш чеке. Лыс ма, – звучали детские голоса. На сей раз это были два мальчика, скорей всего, дошкольного возраста.
Бред какой-то, – тоскливо подумал Анджей. Ему сейчас только детских игр и не хватало. Он почему-то сразу понял, что это вовсе не какой-то иностранный язык. Дети не так уж редко придумывают несуществующие страны со своими деньгами, войнами, королями и даже языком. Правда, обычно это занятие двенадцатилетних, а не таких сопляков. К тому же в их игре явно чувствовалась некая система. Это не было чистой тарабарщиной: в слова, казалось, вкладывался какой-то смысл.
Крот послушал-послушал, как мальчишки ломают языки, и, на что-то решившись, поднялся по ступеням. Открыл ключом наружную дверь и, судя по всему, позвонил в квартиру этих сорванцов. Сам-то он жил на пятом этаже.
Краковяк на всякий случай включил портативный акустический щуп. Один из мальчиков подошел к двери, он должен был спросить, кто там, но прозвучало вот что:
– Кер ман жи?
– Это мистер Кронерс, ваш сосед сверху, – не совсем уверенно проговорил Крот. Он, похоже, был сбит с толку. – Мистер и миссис Слоу дома?
– Арвер у си у ри са.
– Да прекратите вы кривляться, черт подери! – вдруг взорвался он. – Я все расскажу вашим родителям, когда они вернутся домой. Обязательно спущусь к вам сегодня. – И пошел к лифту. Каблуки Крота громко стучали по плитке, потом этот стук смолк.
Лифт опустился, но в него никто не вошел. Шаги начали удаляться – тихие, почти неслышные – чужие шаги. Был и еще один звук – странное шуршание, будто кто-то сползает по стене.
Черный ход, – думал Анджей, взбегая по ступеням. Отмычка как всегда не подвела. В холле горел тускловатый свет. Дверь в привратницкую была плотно закрыта. Крот сидел скорчившись у стены рядом с лифтом. Краковяк наклонился над ним. «Господин вне всяких подозрений» был безнадежно мертв – инъекция в правую руку чуть выше локтя.
