Леня Осипов далеко не был трусом. И это он всегда говорил себе. А особенно в тех случаях, когда робость становилась на пути его решений.
Но после завтрака он лишь проводил Пятницу до его отряда и втайне от себя надеялся, что какой-нибудь случай сам поможет им заговорить. Случая, однако не представилось. Правда, под конец Пятница вдруг обернулся — сработали биополя!.. Но Пятница ведь еще не знал, что он Пятница, а перед ним Робинзон!
После обеда Леня не пошел в спальню, а уселся на лавочку перед входом в столовую — ждать. Второй отряд прошел, не замечая его. Прошла Федосеева Алла. Но у Робинзона — извините, Алла! — были сейчас другие дела.
— Осипов Леня, а ты чего тут сидишь? — Ветка-банный лист остановилась возле лавочки.
— Надо и сижу!
— Ну и очень грубо! — Она пошла прочь, стараясь изобразить походкой и спиной свою независимость.
Наверное, Леня рассмеялся бы ей в спину, да погромче, чтоб слышала. Но не тем был он занят — уже повалила из дверей ребятня третьего отряда.
Пятница увидел Леню, и на лице у него появилось что-то… ну будто он должен поздороваться. Нет, не ошибся Леня — это был действительно Пятница!
Сел на лавку около Лени… Ну заговаривай, чего ж ты… Поднял голову, посидел так некоторое время. И Леня поднял — ничего там особенного, серые облака ползут. Леня выставил вперед ладонь, словно хотел поймать будущие дождинки.
— А это не наши облака, — вдруг сказал Пятница, — это киевские.
— А?! — Не всякий найдется, что ответить на такие странные слова. Леня как раз и не нашелся.
— Вот когда до Киева доплывут, тогда вместе и пойдет.
— Кто?
— Ну дождик. — И Пятница, подражая Лене, выставил лодочкой ладонь.
— А… ты почему знаешь?
— А так всегда бывает: у нас объявляют осадки и в тот же день у них.
Тут захочешь не удивляться, да удивишься. Такая уж у Пятницы была манера выражать свои мысли: говорит вроде самые простые вещи, а получается как открытие. Леня один раз стал ворчать про сумасшедший гвалт в столовой. А Генка (так его, оказывается, по-настоящему звали) вдруг говорит:
— Я узнал, что человек читает по сто пятьдесят-сто семьдесят слов в минуту.
Леня об этом понятия не имел и потому довольно нервно пожал плечами:
— Ну и… что?
— А говорят-то еще быстрее… И если эти слова помножить на двести пятьдесят человек нашего лагеря…
Они стали прикидывать. Получилось в минуту сорок две тысячи пятьсот! А вроде бы они еще где-то ошиблись. Вроде бы должно получиться больше. Но даже и с ошибкой — больше семи тысяч слов в секунду! Космос! Ворчать уж как-то неудобно…
