Пятёрка садовых гномов с лимонно-зелёными от мха улыбками. Фигурки поменьше примостились между большими, из-за чего компания казалась почти живой, застывшей в движении.
– Это и есть семейство?
– Похоже, правда? Я иногда воображаю, что здесь жила настоящая семья, парочка детей, бабушка, скандальная тётка. Хорошо, должно быть, по вечерам сидеть снаружи, потягивать чай, слушать болтовню остальных.
Он вспомнил поселение и её слова: «Спасибо, что помогли мне почувствовать себя как дома».
– Вам не особо нравится жизнь в замке, да?
Она двумя пальцами отбросила волосы назад.
– Думаю, вы и так знаете ответ. И я понимаю, что не смогу вечно приходить сюда. Рано или поздно кто-нибудь переедет в этот дом. Перекрасит стены, обставит всё мебелью, может быть, заложит это окно. Хотя бы у тех малышей появится компания.
Чайник засвистел.
– Домам не приходится выбирать, кого любить.
– Даже меньше, чем людям. Это я и хотела сказать, Шэй. – Я понимаю, что вы чувствуете. Я понимаю, каково это – быть чужой.
– Мне никогда особенно не нравилось моё имя, – сказал он. – Но, когда его произносите вы, оно звучит сносно.
Она засмеялась:
– Только не говорите, что у меня акцент.
Они молча пили чай, глядя на гномов и на стену за ними, превратившую полоску травы в потайной сад.
– Чем вы ещё занимаетесь в свободное время? Кроме того, что навещаете это место?
– Я хожу на охоту.
Должно быть, в чае дракири что-то было, потому что Шэй вопреки себе сказал:
– Не желаете поохотиться вместе?
Она опустила свою чашку и уставилась на танцующий огонь.
– Может быть, завтра.
– Благодарю вас за чай, миледи. Я буду ждать.
Проходя мимо окна с яблоневым деревом и позолоченной купальней для птиц, он почувствовал надвигающиеся перемены, но снаружи мир оставался прежним, с пылью на решётчатых окнах, с тем же самым замком, с той же далёкой башней.
Он вышел из переулка и направился прямиком в таверну.
3
Выпивка не исцеляла раны, но притупляла чувства.
Она возникла у него на пороге, одетая в серый охотничий костюм, и, хотя керосиновый привкус бренди всё ещё разъедал ему рот, он улыбнулся.
«Идём?»
«Конечно, конечно», – всё было хорошо. Комната не кружилась, так что алкоголь, видимо, был разбавлен водой.
Всего пять километров спустя, на полпути от замка до поросшего лесом косогорья, Шэй осознал, как сильно ошибся.
– Всё в порядке? – голос Лены раздался откуда-то справа.
– Да. Кажется.
Он слышал эхо в собственных словах, словно они доносились со дна огромного жестяного таза; мир вокруг проносился мимо, меняясь, подстраиваясь под изгибы и повороты тропы, по которой они ехали.
