– Расслабьтесь. Я, конечно же, шучу. Вам так важно спорить на что-то, Эшкрофт?
Шэй вытер рот салфеткой и откинулся на спинку стула.
– Нет.
– Так вы принимаете пари?
«Не делайте этого», – одними губами произнесла Лена.
«Что он задумал? Могу ли я позволить себе отказаться перед всеми этими людьми?»
«Не делайте этого».
– Хорошо, почему бы и нет.
– Прекрасно, прекрасно. – Герцог хлопнул в ладоши. – Вечером будьте у ворот замка.
– Во сколько?
– Когда увидите снаружи толпу людей.
* * *
Твой голос вспоминается мне чаще, чем твоё лицо, а я-то всегда гордился зрительной памятью. Порой пишу письмо и слышу определённое слово или фразу так, как её произнесла бы ты. Иногда я и сам произношу их так же.
6
Стены замка сочились закатом, но ниже по склону кроны деревьев впитали все оттенки коричневого, словно осень выгорела, оставив за собой груды пепла.
– Так когда начнётся этот парад? – спросил Шэй у Бриэль. – А то вечер становится прохладным.
Она стояла рядом с ним, впереди Фионы и компании замковой прислуги.
– С минуты на минуту. Действо… оно не особо утончённое, так что на многое не надейтесь.
«А когда я на что-то надеялся?»
– Я распорядилась, чтобы подмастерья работали с устройствами только под надзором, – сказала она.
– Тут дело не в квалификации, всё намного серьёзнее…
В темноте за воротами что-то двигалось. Нечто высотой в пятнадцать футов покачивалось, спотыкалось и волочилось вперёд, пытаясь выкарабкаться из утробы.
Слугам герцога пришлось накренить чучело, чтобы вытолкнуть его наружу. Белый мундир, красные штаны, эполеты – оно представляло собой грубое, но верное изображение владыки Думы. Лицо казалось нарочито примитивным – безносое, с чёрными пуговицами вместо глаз, словно в насмешку над знаменитыми чертами прототипа.
За чучелом следовал герцог; он стоял на деревянной платформе, покоившейся на плечах четверых слуг с кухни, всё ещё одетых в передники. Патрик и Циан брели следом. Шэй невольно испытал что-то сродни благоговению – герцог напоминал языческого бога, окружённого последователями, а передники вполне могли сойти за ритуальные ризы.
– Да начнётся торжество! – Герцог поднял руки. – Спустите эту мразь с холма.
– Я же говорила, – сказала Бриэль.
Они последовали за процессией; кронпринц раскачивался впереди, подобно бакену или танцору, двигавшемуся под музыку, чересчур медленную или чересчур торжественную для восприятия на слух.
Люди герцога установили чучело в месте, которое с большой натяжкой можно было назвать деревенской площадью, – перед лавкой мясника, на полоске земли, которая в прошлой жизни скорее всего была общественным садом, ныне выкорчеванным. По улице пополз шорох, двери начали открываться, и наружу стайками по двое и по трое стали выходить люди.
