– Ты едешь домой. – Я поискала глазами ее кофточку. – Одевайся, куколка.
– А… ты не повезешь меня?..
Я печально улыбнулась. Холли была расстроена, но и немного… испугана? Она неловко натянула кардиган и застегнула пуговки, замявшись на предпоследней.
– Папа звонил? – коротко поинтересовалась она.
– Да, папа.
– Наконец-то он стал выходить из дома, – вяло сказала Холли. – Когда он сидел в своей комнате… мне было еще страшнее.
Я промолчала.
Машина Джейка уже стояла на парковке, а сам он ждал рядом. Я с беспокойством отметила то, как он ссутулился, сгорбил плечи. Даже дорогой пиджак будто бы стал ему велик на три размера. Больные мутные глаза запали и мерцали угольками.
– Садись, Холли, – пробормотал Джейк. – Папочка сейчас подойдет.
– Да, па. – Холли смиренно засеменила к машине. С каждым шагом изгиб ее спины терял задорную прямоту, превращаясь в покатый панцирь одиночества.
– Я слышал о твоей травме, – сказал Джейк тем безжизненным голосом, который я слышала по телефону. – Очень жаль, что не смог приехать.
– Я вижу, что тебе самому плохо. – Я глянула в его темные глаза. – Рану быстро залечили.
– Того ублюдка нашли? – спросил Джейкоб.
Я покачала головой.
– Нет, я не заявляла в полицию.
– Хм, – улыбнулся Джейкоб, обнажив черные десны, покрытые струпьями. – Можешь не беспокоиться. Он свое получит.
Джейк развернулся и неуклюже пошел к машине. Он вдруг… будто стал чужим. Когда он помахал мне с водительского сиденья, я уже практически не знала этого человека.
Ночь была полна звуков. Где-то надрывно плакал ребенок, заходился стонами и криком. Я села в кровати и включила уцелевший ночник. В комнате никого не было, но я явственно слышала жуткие всхлипы: чей-то нереальный, словно долетающий из глубокой ямы голос причитал прямо в моей голове.
– Мамочка… мамочка…
Я вышла из спальни, стараясь определить источник звука. Темная квартира казалась огромной: чтобы не оставлять за спиной мрак, я включала каждый торшер, каждый светильник. Невидимый ребенок продолжал плакать:
– Помоги мне, мамочка, почему ты никак не поможешь мне…
– Замолчи! – Я опустилась на колени, отчаянно прижимая кулаки к вискам. – Замолчи, замолчи…
Плач постепенно стихал, как будто отдалялся. Затаив дыхание, я прислушивалась, не вернется ли этот странный голос, но все было тихо. Циферблат показывал три часа ночи. Окна соседних высоток казались пустыми глазницами, тысячами глаз, и я отвернулась, обхватив себя руками. Это не могло мне показаться. Просто не могло. Я замерла на пороге комнаты, раздумывая, стоит ли выключать свет, но вспомнила о той темноте, что сейчас царит за тонкой перегородкой оконного стекла. Поэтому я просто вернулась в спальню, легла на кровать и дрожащими руками натянула на себя одеяло. Пот крупными бусинами скатывался по коже, меня то бросало в жар, то схватывал озноб; стуча зубами, я с силой поджала колени к груди с твердым намерением поспать. И впала в спасительное забытье.
