Как у ключика было у текучего,
У колодца-то было у студеного,
Молодой казак-душечка спочив имел,
Он спочив имел — он коня кормил,
Он кормил-то, поил, все выглаживал:
«Уж ты, конь ли мой, конечек вороненький,
Что не ешь-то ты, мой конь, шелковой травы?
Не пьешь ты, мой конь, ключевой воды
И не ешь-то, не пьешь, невесел стоишь?
Ты повесил, мой конь, свою буйну головушку.
Иль ты чуешь, мой конь, над собой невзгодушку,
Ты невзгодушку чуешь, несчастье великое?
Тяжела ли тебе моя сбруя ратная?
Иль я-то на тебе, хозяин, тяжело сижу?» —
«Ты, хозяин ты мой, ты, хозяинушко,
Не тяжела мне твоя сбруя ратная,
Да сам-то ты, хозяин, не тяжело сидишь,
Как тебе-то, хозяину, быть убитому,
Как а мне-то, твоему конечку, быть подстреленному».
