— А ещё?
— Джинн сидел не в бутылке, а в запечатанном кувшине. Или, по другой версии, в старой лампе.
— Ох, мэм, да исправлю я сам. Так и напишу: «Джинн с двумя «н» на конце вылез из кувшина. Но не весь: обе «н» застряли в горлышке».
Шутка была хороша, но премьерша даже не улыбнулась. И зачем-то напялила тёмные очки. А куда делось красное пятно? Да это же снова мужик!
* * *
Кто он теперь? Невыразительное лицо, средний возраст. Элегантный чёрный костюм, белая сорочка, чёрный галстук. И пентаграмма на груди.
Неприметный господин, сняв очки, взглянул с неуловимо-знакомой улыбкой:
— Александр Павлович, вы правильно поняли. Тысяча экземпляров, не более.
— Предложение, от которого нельзя отказаться?
— Вот-вот.
До чего же хорош — его письменный приборчик! И наверняка увесистый. А вот ухватить это чудо, да захерачить в окно! И что будет? В смысле, как на Материке проявится? Осколки из воздуха? Полтергейст? Да нет, стёклышки-то, знамо дело, бронированные, и к тому же окна выходят на охраняемый двор.
— Для чего мы с вами нянчимся? Да не будь вы нашим сотрудником, — усмехнулся невзрачный. — А потому требуется формальное ваше согласие.
Бюрократы хреновы! В переводе на язык: а тебя, мусор, никто не спрашивает.
— Я вижу, — продолжил безликий, — психологический нажим для вас огорчителен. Но вы ничего не почувствуете.
— Снова полезете в мозги?
— Деликатно, все неприятности из вашей памяти сотрутся. Итак, вы согласны на точечную ментальную коррекцию? Извольте вслух, — и вновь надел очки.
— Согласен.
— Вы подтверждаете согласие?
— Подтверждаю.
— Ответ окончательный?
— Да.
Пентаграмма сверкнула — на сей раз рубиновым пламенем.
На миг я зажмурился…
Но к чему был этюд в багровых тонах? Похоже, я что-то пропустил?
— Для чего я здесь?
— А вы не догадываетесь?
— Зачисление в штат?
— Оно так, но имеется закавыка, — сказал тусклый господин, снимая очки. — Вы так и не избавились от сумятицы в мышлении. По-прежнему считаете, что между реалом и виртуалом — барьер? И среднего не дано?
— Да, мистер… э-э…
— Просто мистер. И где же в этой догме наша Академия? Вот сейчас — в каком из миров мы находимся?
— Так сразу ответить затруднительно. Эх, часы бы, — начал я и осёкся. — Но ведь существуют научные критерии.
— И какие же?
— Вероятность, в первую очередь. Одна стотысячная — серьёзный повод для сомнения в реальности. А меньше миллиардной — точно виртуал. В просторечии — чудо.
Что-то не так, не за этим пригласили меня.
— А давайте-ка просветлимся. — Безымянный заложил руки за голову. — Сугубо научными методами.
