— Справимся, зря пугаешь.
— А я не пугаю, эту информацию ты и сам мог получить, если бы мозгами раскинул.
— К чему разговор? — ему явно не нравились мои слова, — давай уже к делу.
— Дело выглядит так. Первое: надо укрупнять группировку, контакты с соседями наладить, времени немного прошло, счета взаимные пока не накопились. Второе: частично сохранился частный сектор, это огороды, засеянные, замечу, урожай с которых очень поправит ситуацию с продовольствием. Не только на этот год, но и после.
— Тебе череп не жмёт? — на полном серьёзе спросил Василий, — думаешь, до тебя никто об этом не вспомнил?
— Думаю, что сельскохозяйственный труд в условиях постоянной войны малоэффективен. Как ты себе это представляешь, один с кетменём картошку окучивает, а десять вокруг бегают с ружьями?
— Именно поэтому никто туда не лезет. Пока. Ближе к осени потянутся все. Что тогда начнётся, не знаю.
— Вот для этого и нужен пункт первый. Выживать нужно в коллективе, а то, чем заняты вы, называется доживанием. И приз в этой игре — возможность умереть последним, доев своего менее удачливого товарища.
— Думаю я, что кордон не навечно, откроют когда-то, — сказал он без особой уверенности.
— А вот третье: нужно установить контакт с внешним миром, связи тут, как я понял, нет?
— Ни мобилы, ни спутниковые, ни рации простые, даже приёмник «Европу плюс» не ловит.
— А значит, путь один. Контакт с кордоном.
— Они не разговаривают. Стреляют. Сначала поверх голов, а потом…
— Ой, ли? А я вот своими глазами видел, как один мужик у солдат ящик тушёнки выменял.
— На что? — его явно заинтересовало.
— На обломки дрона. Ради такого вояки на переговоры пойдут.
— А не свистишь ли ты? Первые два дня пытались с дронами воевать, так все уже в землю легли. Не убиваются они. Никак.
— И, тем не менее, у одних ребят получилось. А что сделали одни, могут повторить другие.
— Красиво ты расписываешь, — сказал он, поднимаясь со стула, — но я пока на своём стоять буду. С другими поговори, я не против мирного сосуществования. Глотки резать за еду мне не хочется. Хотя, как знать, возможно, в голодное время я и передумаю. Ружьё верни.
— Держи, — я протянул ему ружьё и тоже встал. — Кстати, о еде. Нам бы тушёнка не помешала. Банок десять, не подгонишь? Только хорошую, без сои.
— Благотворительностью не занимаюсь.
— И в мыслях не было что-то просить, на обмен патроны есть. Дура твоя под семь шестьдесят две?
— Ну.
— Одна банка — десять маслят.
— Один на проверку возьму.
