— Этого глушим, — сказал я Денису и отправился на перехват.
При этом, даже если мужик этот один, что далеко не факт, он вдвое тяжелее меня, так что, глушить его будет, как минимум, непросто. Но меня это отчего-то не заботило. Я был уверен, что справлюсь.
Перехватили мы его сразу, как только он вышел из поля видимости блокпоста. Аккуратная подсечка вывела его из равновесия, а руками я немного подправил направление падения, так, чтобы головой он врезался в бетонный столб. Большая масса тела в итоге пошла ему только во вред. Теперь он лежал рядом с полученным от военных ящиком, постепенно приходя в себя. Из ссадины на лбу стекала тонкая струйка крови. Денис кинулся вскрывать ящик, а я быстро обшарил карманы. В результате стал обладателем гранаты и пистолета Макарова.
Тут пленный, стиснув зубы, застонал. Ага, готов к разговору. Я упёр ему в ноздри стволы обреза и спросил:
— Жить хочешь?
Он едва заметно кивнул.
— Ствол убери. Не убегу.
— Не убежишь, я слушаю, — сказал я, не убирая оружия.
— Что говорить-то?
В этот момент Денис вскрыл ящик и протянул мне банку.
— Тушёнка тут.
— А вы что думали? Пулемёт? — проворчал пленный.
— Что в мешке том было? — спросил я, ещё сильнее вдавливая стволы.
— Дрон.
— В смысле? — не понял я.
— Без смысла. Дрон, летающий, точнее, обломки его. Потому и на ящик тушёнки сменял, за целого бы вагон у них запросил.
— Как сумел добыть?
— Не я это. Это Пашка, из нашей команды, мент бывший. Его прижали к стенке, но стрелять почему-то не стали, в плен, наверное, хотели взять. У него граната была, так он её кинул удачно.
— Гранаты хватило, чтобы на куски разорвать? — не поверил ему я.
— Нет, гранатой он только повредил ему чего-то, самого контузило и осколками посекло неслабо, он ведь совсем рядом стоял…
— Ближе к телу! — оборвал я его, страдания бывшего мента меня волновали мало.
— Так я и говорю, повредил какой-то контакт, над правым крылом сразу. Тот повисел с полминуты, поискрил немного, как бенгальский огонь, а потом взорвался, Пашка еле отползти успел.
— Ясно всё, — я задумался, — сами-то кто будете?
— Кто? Да никто, люди, которые жить хотят, вот кто. Я да сын мой, да Пашка, да вояк двое, срочники, забыли их здесь. Может, ещё кто к нам прибьётся. Никого не трогаем, но и за себя постоять можем. Пока. Что дальше будет, не знаю. Народ местный день ото дня всё больше дичает и оскотинивается.
— А звать тебя как?
— Семён Голытьба. Это не прозвище, фамилия такая.
— Сергей Миронов, — представился я, Денис, возьми две банки, положи в мешок. Извини, Семён, но гранату тоже изымаю. А в целом, иди с богом. И мы пойдём.
