Надежда Васильевна оказалась на прежнем месте, работала в огороде и нас встретила приветливо. Я поздоровался, спросил о здоровье её отца, а она в ответ предложила зайти пообедать. Что характерно, старушка совсем не интересовалась тем, откуда я знаю её саму и её отца, вообще, отнеслась, как к старому знакомцу. После обеда я оставил Ксению на попечение старушки, а сам отправился к кордону.
При этом я прихватил в одном из домов табуретку, и теперь, невзирая на громкие окрики солдат, сел на неё прямо перед колючкой и начал медитировать. Что-то мне подсказывало, что не выстрелят, а если и выстрелят, невелика потеря. Наконец, вдоволь наслушавшись криков и даже пережив пару выстрелов в воздух, я открыл глаза и громко сказал:
— Мне нужен майор Лямкин, я — капитан Резников Антон Леонидович, пришёл потолковать с ним насчёт краденого микроскопа.
Убедившись, что меня услышали, я снова закрыл глаза и подключился к космосу. Только долго расслабляться мне не дали, майор прибыл так быстро, словно стоял на стрёме и ждал моего появления.
— Вы хотели со мной поговорить, — услышал я до боли знакомый голос.
— Майор, — сказал я вместо приветствия, — тебя звать-то как?
— Сергей, — спокойно ответил он.
— А меня — Антон, будем знакомы. Про микроскоп понятно?
— В целом — да.
— Тогда обойдёмся без прелюдий.
— Лучше всё-таки изложить позицию, хотя бы вкратце, но микроскоп, признаюсь, меня впечатлил.
— А тебя не впечатлил тот факт, что за кордоном ничего нет? Просто картинка внешнего мира, а самого мира нет, создать забыли.
— Антон, — сказал он добрым голосом, вкрадчиво, как психиатр больному, — вы очень наблюдательны, но думать сейчас нужно о другом. Вы меня понимаете?
И ведь на лбу написано, что всё он знает, но до последнего отыгрывает роль.
— Всё закончится тогда, когда эта инопланетная хренотень разлетится в пыль. Так?
— Совершенно верно, и тогда вас не будут волновать вопросы мироздания, совсем.
— А самому при этом нужно выжить?
— Да, только так.
— Тогда собирайте группу, человек шесть, в броне, с оружием, боеприпасов вагон, а в нагрузку какую-нибудь мощную бомбу, пусть и не ядерную. Можно такое сделать?
— Разумеется, через полчаса выходим.
Я кивнул и снова закрыл глаза. Может быть, это последний раз, может, я больше не буду просыпаться в том месте, стану, наконец, смертным, вспомню себя, жену, дочь.
От этих мыслей меня отвлекли прибывшие солдаты. Шесть человек, Лямкин седьмой, я восьмой. Мне принесли автомат и разгрузку, больше ничего и не нужно, да и сил нести что-то ещё, у меня нет.
