Впрочем, баллада Градского еще имела оптимистический конец: "а наутро люди видали -- председатель колхоза построил новую птицеферму" (взамен той, которую с горя спалил Ваня). Финал, исполняемый на пределе уникальных возможностей вокалиста, возвещает, что "И Любовь воскреснет из пепла, как Птица ФЕ...РМА!"
"Мы были более веселыми, -- объясняет сам Градский. -- Может быть больше портвейна выпили"*.
Но в отличие от своих младших коллег, Градский сумел -- несмотря на портвейн -- стать единственным у нас настоящим (в западном понимании) профессионалом.
Когда в 89-ом году на презентацию альбома "Гринпис" в Москву съедутся именитые рокеры из метрополии, в кооперативном кабаке будет устроено угощение и маленький "джем". Ничуть не смущаясь качеством советской ресторанной аппаратуры и плясками в зале, звезды заиграют классические рок-н-роллы. И окажется, что ни один из наших соотечественников просто не в состоянии выдержать элементарного теста -- участвовать в этом "джеме" вместе с братьями по ремеслу. Ни один -- кроме Градского.
Но все-таки самое удивительное в этом человеке другое. Несомненные дарования в "серьезной" музыке достаточно рано, еще в 70-е годы, открыли ему двери "официальной" культуры: фильмы, пластинки, официальные гастроли. Тем не менее, вопреки всем законам природы, Градский остался собой -- не деградировал ни в творческом, ни в человеческом отношении, как подавляющее большинство рокеров, перешедших на заработки в филармонии. Может быть, про "Яростный стройотряд" ему петь и не следовало бы -но уже "Незнакомый прохожий", формально соответствующий критериям "Сов. эстрады" - это все-таки не "сов. эстрада", а искусство. Видимо, Градского (в отличие от малообразованных коллег) поддерживала классическая культурная традиция: Берне и Саша Черный, старинные рус
* Моноличность. Интервью М. Тимашевой с А. Градским. Театральная жизнь. 1990. No 9.
36
ские песни и Бетховен. И независимый характер, который в полной мере проявится во время андроповских репрессий. Но об этом разговор впереди. А пока -- в 70-е -- опередивший время "отец русского рока" оставался одиноким ковбоем среди шумного карнавала хиппистской культуры: его уважали, но направление движения определял не он.
О ТЕХ, КТО ЭТО ДЕЛАЛ
Надо сказать, что хиппи, каждую минуту декларировавшие презрение к материальным благам, в искусстве оказались довольно коммерческими людьми.
Зародившаяся в 60-е годы система менеджмента, сравнительно свободно развиваясь, рано или поздно должна была поставить музыкантов в положение получателей пусть небольших (по западным меркам), но все более и более поднимающихся над средним уровнем советской зарплаты денежных сумм. Кстати, распространение западной рок-музыки (как и западных штанов) находилось в монопольном ведении древнего -- в контексте нашего рассказа -- торгового сословия фарцовщиков.
