— А присесть на дорожку, а то не повезет!
Дубов послушно опустился на тахту. Тахта жалобно скрипнула. Они вышли и дружно направились к машине, как вдруг на дорогу выскочила черная кошка и замерла как вкопанная. Дубовы тоже замерли.
— Мы опоздаем, — произнес глава семейства и сделал решительный шаг.
Кошка опрометью бросилась ему под ноги и перебежала дорогу.
Семья прибыла в аэропорт к началу регистрации билетов.
— Сереж, ты не жди, поезжай домой, — сказала Настя.
— Ну уж нет. Я вас посажу. Служба подождет. Я же не каждый день вас провожаю.
Он провожал их на тот свет. И совершенно искренне желал счастливого пути. Механизм запущен, время пошло и изменить ничего нельзя.
Прощание закончилось. Дубов передал сумку Насте и, махнув рукой, легко зашагал к машине. Не спеша закурил и отправился навстречу новой жизни.
Самолет легко набирал высоту. В иллюминаторе замелькали крошечные коробочки, именуемые домами, потом все исчезло, и перед глазами распростерся белоснежный океан облаков и сверкающее ослепительное солнце. Юлька замерла от всего этого великолепия. Перед ней была Вселенная, а она находилась внутри железной птицы и неслась в пространстве и времени навстречу будущему. Пассажиры не разделяли ее восторга. Кого-то впереди рвало, то ли от страха, то ли от непривычки. Рожденному ползать, как известно, лучше в самолет не садиться. Сосед справа не отрываясь смотрел на дисплей своего мини-компьютера. Даже в воздухе он продолжал играть в самую азартную игру — бизнес.
Молодая леди смотрелась в зеркальце. Нет, она не спрашивала, кто на свете всех милее, потому что знала — она.
И только дети искренне наслаждались полетом. Они смотрели в иллюминатор, и хотя там были только пушистые белые облака, это было их зеркало и их азартная игра.
Настя читала глянцевый журнал, книжку-раскраску о жизни богатых и знаменитых.
Секс-символ целой эпохи Мерилин Монро, оказывается, была очень одинока и несчастна и предпочла уйти в мир иной. Дочери Аристотеля Онасиса тоже не хватило женского счастья, и она ушла в иллюзорный мир наркотиков. Да что там Монро и Онасис, даже Нефертити, эталон красоты, и та познала горечь измены. Фараон оставил ее ради соперницы. «Да, не зависит женское счастье ни от красоты, ни от богатства, ни от знатности», — сделала Настя глубокомысленный вывод. Она украдкой посмотрела на сидящую рядом дочь. Угловатая, нескладная Юлька была похожа на нее. У уточки не может вывестись лебедь — это генетика. Как-то у нее сложится жизнь? Самой ей сорок, а что она видела? Подъем — отбой. Равнение на Дубова. Ячейка общества цементировалась штампом, пропиской и привычкой.
