По ощущениям прошло не менее получаса, когда Берис вошёл в комнату, предварительно постучавшись в дверь.
— Ты готова? — спросил он, почему-то избегая смотреть в глаза.
— Давно готов, — ответил сердито, потому что подозрительно покрасневшие губы выдали его с головой — нашёл время амуры крутить, кобелино.
Брат окинул меня внимательным взглядом и, видимо, остался доволен результатом.
— Ты прав, братишка, — усмехнулся он. — Мне надо привыкать, что ты теперь парень, и обращаться соответственно. Пошли, нам надо убраться подальше до того, как все заметят наше слишком долгое отсутствие.
И только сделал шаг в сторону двери, как вдруг дикая боль резанула по низу живота. Вскрикнув, я потерял сознание.
И вдруг… О эти «вдруг»! Как они играют человеком.
Валентин Пикуль
Луч утреннего солнца коснулся бледно-голубых волос, разметавшихся по подушке. Сегодня ничего не напоминало о той страшной болезни, когда Амитсами́н сутки лежал в странном обмороке и почти не дышал, а придворные маги выбились из сил, потратив весь запас накопителей и даже свой личный, чтобы притянуть из небытия его почти отлетевшую душу.
Тогда, после приступа, когда любимый очнулся, Ланикхида́р, получив эту весть, бросил заседание Совета и помчался в покои, где находился Ами. Посмотрев в его распахнутые глаза, поразился: юноша смотрел на всех затравленным зверьком. Казалось, Ами не узнавал асора, переводя испуганный взгляд с него на дежурившего у ложа придворного лекаря и обратно, блуждая им по обстановке опочивальни и снова пытаясь сконцентрироваться на тех, кто находился рядом.
— Ты очнулся! — сорвался у повелителя вздох облегчения.
Ланикхидар осторожно взял в ладони безвольно лежащую руку и нежно переплёл пальцы Ами со своими, не обращая внимание на стоявшего рядом целителя.
— Хочешь пить или есть? — спросил асор, но казалось, что тот, к кому он обращался, его не понимал.
— Повелитель, я позабочусь о вашем…
— Ступай. Принеси всё, что посчитаешь нужным. Я побуду с Ами.
Лекарь ушёл, а повелитель Великой Асории с тревогой вглядывался в любимые черты лица, отмечая прозрачную бледность кожи и не ушедший до сих пор страх из прекрасных зелёных глаз.
Только по прошествии нескольких дней Амитсамин перестал вздрагивать, когда асор прикасался у нему, и начал отвечать робкой улыбкой на проявление заботы. Тогда и выяснилось, что юноша ничего не понимал из того, что ему говорили. Придворный лекарь предположил, что странный обморок как-то повлиял на мозг Услады Сердца Асории и предложил тому чаще разговаривать с пациентом, постепенно обучая речи, словно жителя чужой страны. Когда уроки дали результаты, повелитель принялся восстанавливать память любимого, подробно рассказывая о событиях, произошедших с ними с момента знакомства и до момента начала болезни, а также всю известную информацию о жизни юноши до появления во дворце.
