Дело в том, что строгий запрет на магию для женщин существовал только в Эрсолизии. В остальных землях империи женщины, хотя и ограниченно, могли её использовать для бытовых и медицинских целей, а особо одарённым барышням государство предоставляло бесплатную возможность обучения и дальнейшего трудоустройства в казённых учреждениях. В родном же королевстве меня, принцессу и почти императрицу, ждала такая же дискриминация по половому признаку, как и любую неграмотную крестьянку, поэтому сбежать из дворца в большой мир я намеревался ещё до того, как моё взросление станет явным для всех.
С жадностью сухой губки я впитывал знания, стремясь узнать как можно больше и достовернее о мире, куда закинула судьба в лице одного хранителя-раздолбая. Мой улыбчивый секьюрити постоянно находился (или находилась) рядом, но гендерная принадлежность зубельхориса оставалась тайной; и хотя он выбрал женское имя, я почему-то никак не мог определиться с родом, когда разговаривал с ним.
Этот зверёк поражал сообразительностью. Казалось, что он понимал всё, что ему говорили, а с некоторых пор стал замечать, что тоже начал его понимать. Когда мара Исия интересовалась, чего грасия желает на завтрак или на обед, я не забывал заказывать ящерёнку какие-нибудь вкусности, но откуда приходило знание, что питомец сейчас хотел именно молоко, а не фрукты, не знал. Это понимание приходило, сопровождаемое странным ощущением в голове, как будто ты наклонился, а затем резко встал. Лёгкий шум в ушах не вызывал пока беспокойства — мало ли какие у этой расы имелись физиологические странности организма. К тому же это всё очень быстро исчезало, поэтому я не обращал на них внимания до определённого момента и придворному лекарю ничего не сообщал. С детства докторов недолюбливал, особенно стоматологов.
Лулу постоянно находился на мне: устраивался на плече, спрятавшись под распущенными волосами, или перебирался на колени, когда я сидел в кресле и читал очередной фолиант. Да, зверёк оказался очень интересным. Он мог быстро менять цвет, словно хамелеон, когда в этом случалась необходимость. Иногда сливался с местностью, а я пытался его найти. Так мы с ним играли, но в этой игре всегда побеждал Лулу. Пока он не решал, что пора найтись, я его заметить не мог. Это в очередной раз убеждало в его разумности, но был ли секьюрити по-настоящему разумен или лишь умён и сообразителен, подобно собакам моего прошлого мира, пока не мог для себя окончательно решить.
