Я позвал Вула, мы вдвоём занесли его в дом и осторожно устроили на постели, где до этого лежал я. Я узнал юношу. Рыжеватые вьющиеся волосы, тёмные глаза — молодой Холи из семьи родственников Роди. Оборотень-лисёнок. Я не знаю, что случится с раной, если превратить его, не вытащив кинжала. Разумнее всего было бы вынуть оружие, пока он в человеческом облике, и быстро закрыть отверстие. Но переживёт ли это Холи? Обычное взбудораженное состояние, в которое часто впадают после тяжёлого ранения, уже сменилось у него безучастной слабостью, лицо покрылось холодным потом, взгляд был почти неподвижен. Я догадался, что надо сделать, и пошёл в подвал, где у меня стоял маковый настой, ругаясь про себя последними словами.
По счастью, парень оставался в сознании, и нам с Вулом удалось его напоить. Ожидая, пока снадобье сработает, я уговаривал его собраться с силами и бороться:
— Холи, никогда не надо сражаться на стороне собственной смерти. Это наш враг, не верь ей. Пока ты жив, всё может перемениться к лучшему, а твоя гибель только порадует ненавистников и огорчит тех, кто тебя любит. Никто не знает точно, что ждёт нас впереди, и сдаться раньше времени — значит уступить собственному страху.
Пытаясь его убедить, я чувствовал, как краска заливает моё лицо. Ведь по сути дела все последние луны я и сам убивал себя, только медленно. Вправе ли я всё это говорить?
Но Холи слабо кивнул, и я понял, что он готов выполнять мои распоряжения:
— Я дам тебе знак, выдерну кинжал, и после этого ты примешь свой второй облик. Постарайся как можно скорее залечить рану, иначе она тебя погубит.
Наконец его зрачки сузились, и я понял, что настой подействовал. Я ухватился за рукоять, потянув её на себя со всей возможной силой. Юноша выгнулся дугой и закусил губу, но всё прошло легче, чем я опасался. Воздух тут же начал входить в отверстие, но я прикрыл его лоскутом кожи, который уже держал наготове.
Сил на превращение у Холи не хватало, и я немного помог ему, стараясь, чтобы это осталось незамеченным. Спустя мгновенье на постели извивался молодой лис, отхаркивающий кровь из пасти. Я придерживал его обеими руками, чтобы он себе не повредил. Прошло довольно много времени, прежде чем Холи почти полностью заживил рану, затих и уснул.
Чувствуя себя совершенно измочаленным, я отослал Вула с запиской для родителей юноши, добрался до соседней постели и тоже заснул, не раздеваясь.
Проснулся я уже ранним утром следующего дня, солнце только всходило. Лисёнок дремал под одеялом и тихо поскуливал, свернувшись калачиком. Я решил, что, пожалуй, уже пора снова обратить его в человека. Через некоторое время можно будет разбудить Холи и напоить отваром, помогающим при лёгочных болезнях. Я пошёл в кухню, которая, как это у нас обычно принято, располагалась в другом конце дома, чтобы летом жильцам не мешала духота. Жена Вула уже затопила печь, и я хлопотал на кухне рядом с ней, целиком погрузившись в отмеривание и смешивание необходимых трав. Неожиданно какие-то едва слышимые звуки заставили меня насторожиться, и я поспешил в спальню, тревожась из-за того, что не мог разглядеть линий крови подростка.
