– Да, непременно. – Они не могли рассказать Токони, что собираются поискать для него семью в Америке.
– А твоя мама в раю? – вдруг спросил Токони у Макса.
Лиззи резко повернулась. До сих пор Максу удавалось избегать разговоров с Токони о своем детстве.
– Да, ее больше нет.
– У тебя есть ее фото?
– Нет. Но у меня на телефоне есть фотографии моих братьев, – быстро добавил Макс. – Я могу тебе их показать. У меня два брата, и у них обоих есть свои дети. У Джейка маленькая дочка, а Гаррет собирается удочерить дочку своей невесты – они скоро поженятся.
– Он удочерит ее? – Токони заерзал на стуле. – Наверное, он хороший.
– Да. Очень хороший. Оба моих брата хорошие люди. Когда моя мама умерла, я попал в детский дом. Оттуда меня отправляли на воспитание в разные семьи, мне больше некуда было идти. Совсем как детям из твоего приюта.
Токони понимающе кивнул.
– Так я и встретил своих братьев, – продолжил Макс. – Джейк тоже потерял родителей, а мама Гаррета была слишком больна, чтобы о нем заботиться. Но потом она выздоровела. По крайней мере, ей стало лучше.
– И он вернулся к ней?
– Да.
– А вас усыновили? Тебя и твоего второго брата?
– Нет, нас так и не усыновили.
Макс обменялся взглядом с Лиззи, и Лиззи подумала о том, что Макс никогда и не хотел усыновления. Конечно, он не станет сообщать об этом Токони.
– А меня усыновят, – сказал мальчик. – Я это точно знаю.
Лиззи поощрительно улыбнулась:
– И я знаю.
Лицо Токони просияло, и у Лиззи стало тепло в груди. А потом он подошел и неожиданно обнял ее, обхватив руками за пояс.
Макс и Лиззи сидели за столиком в небольшой и шумной кафешке. Они оба заказали одно и то же: сэндвич с индейкой и сыром, салат и лимонад. Они вернулись в Лос‑Анджелес месяц назад и с тех пор не переставали искать родителей для Токони. Лиззи, как и собиралась, сделала пост о приюте в своем блоге, а потом отдельно рассказала там же о Токони. Кроме того, она написала массу статей для международных сайтов по усыновлению. Макс создал множество аккаунтов в соцсетях, посвященных их цели.
– Ты, кажется, разочарован, – сказала Лиззи. – Но мы ведь знали, что не все будет легко.
– Я просто волнуюсь.
– О чем?
– О том, что я чувствую. Как это на меня влияет. Как это изматывает тебя. Как мы оба превратились в зомби.
Лиззи нахмурилась.
– У меня все в порядке.
– Мне кажется, ты эмоционально истощена.
– К чему ты этого говоришь? Ты хочешь, чтобы мы сбавили обороты? Или вообще отказались от борьбы и оставили несчастного ребенка в приюте?
