Мэйзи встала и обняла его.
– Значит, грядет большой прием?
Он прижался щекой к ее плечу.
– Нет, сестренка. Мы сразу улетим на Антигуа. Я хочу, чтобы все выглядело по‑настоящему.
Джей Би тоже встал.
– А что, если там, за границей, тебе станет хуже?
Джонатан поднялся и тоже обнял Мэйзи.
– По словам врачей, болезнь развивается не так стремительно. Даже головные боли отступают. В какие‑то дни я чувствую себя абсолютно здоровым.
– Но ты точно не здоров. – Сестра подняла к нему заплаканное лицо. – Надо связаться с Хартли.
– Нет! – выкрикнул Джонатан. – Я не желаю иметь с ним дело. Мне понадобятся все силы, чтобы сохранить компанию на плаву. И мой брат в это уравнение не входит. Мэйзи, дай слово, что не будешь связываться с ним.
По ее лицу он видел, что в ней идет внутренняя борьба. Наконец она кивнула. Он облегченно выдохнул.
– Ну, если ты так хочешь. А как же папа?
Джонатан покачал головой:
– Не представляю. Конечно, мне придется ему рассказать… когда‑нибудь. Но, думаю, сейчас лучше делать вид, будто ничего не происходит.
– Наверное, ты прав.
Несколько мгновений они стояли и молчали, и Джонатан вдруг увидел в них отблеск тех самых детей, какими они когда‑то были. Эти двое были самыми главными людьми в его жизни.
– Ребята, – вздохнул он, – я прошу вас относиться к Лизетт по‑доброму. Ей придется нелегко. Ей понадобится ваша поддержка и дружба.
– Я не собираюсь травить ее, – пробурчал Джей Би. – Но мне очень неуютно от того, что ты даешь ей такую власть.
Мэйзи похлопала мужа по руке.
– Мы устроим совместный ужин. И ты увидишь, какая она замечательная. – Она перевела взгляд на брата: – Когда вы вернетесь? Только мы не пойдем в ресторан. Мы соберемся здесь. Чтобы можно было спокойно поговорить.
– С удовольствием, Мэйз, – сказал Джонатан. – Если честно, то сейчас я живу одним днем. Грустно, когда ты лишен возможности строить планы хотя бы на ближайшее будущее.
Дальше разговор пошел о других темах, но все трое были угнетены. Новость в одно мгновение изменила жизнь Мэйзи и Джей Би, который из весельчака и балагура превратился в серьезного человека. В его взгляде затаилось страдание.
Джонатан боролся с необъяснимым чувством вины. Он сильный. Он справится с тем, что ему предстоит. Но вот причинять боль тем, кого любишь, – это самая настоящая пытка, которую не смягчить никакими ободряющими речами.
Ближе к ночи Джонатан понял, что пора оставить сестру с зятем одних, чтобы они обдумали и сжились с печальной вестью. К тому же он чувствовал себя уставшим. Не от физических усилий, а от необходимости держать себя в руках, когда в душе у него полная эмоциональная неразбериха.
