Утром, после завтрака, Лизетт вышла на пятикилометровую пробежку, потом занялась домашними делами. К концу дня ее квартира сияла чистотой, и она даже испекла пирог для секретаря‑администратора, чей день рождения был завтра.
И все это время она не переставала размышлять о том, на что у нее не было четкого ответа. Понимая, что предстоящий вечер будет судьбоносным, она решила выглядеть как можно лучше и выбрала бледно‑зеленое платье без рукавов, приталенное и с широкой юбкой чуть выше колена. В нем она чувствовала себя женственной. Наряд дополняли босоножки на пробковой подошве.
Лизетт не стала возражать, когда Джонатан предложил выслать за ней машину, и сейчас, когда водитель подъехал к воротам особняка Тарлтонов и опустил стекло с ее стороны, она быстро набрала код. Машина довезла ее до крыльца, высадила и уехала.
Ощущая сильнейшее волнение, Лизетт поднялась по величественной лестнице и на мгновение замерла перед двустворчатой дверью красного дерева с витражами, изображавшими морских звезд, черепах и резвящихся дельфинов. Ей в голову вдруг пришла мысль о том, что, если она выйдет за Джонатана, этот особняк станет ее домом. Мысль показалась дикой… абсурдной. Ведь она самая обычная женщина, продукт неполной семьи, в которой вечно было туго с деньгами, а развлечением считалось кино с попкорном.
В какой‑нибудь другой день Лизетт воспользовалась бы своим ключом, чтобы отпереть дверь, однако сегодня она позвонила. Как‑никак, это дом Джонатана. А рабочий день уже окончен. Он пригласил ее на ужин, чтобы обсудить будущее… их будущее. От страха у нее быстро, как у птицы в клетке, билось сердце, а ладони вспотели.
Спустя несколько мгновений дверь открылась. Лизетт увидела на губах Джонатана теплую улыбку и немного успокоилась. Он был одет в темно‑серые брюки и рубашку с расстегнутым воротом.
– Лизетт, ты вовремя, – сказал он, оглядев ее с ног до головы и ничего не упустив. – Надеюсь, ты голодна. Миссис Рэкэм превзошла саму себя.
– Пахнет изумительно, – произнесла Лизетт, переступая порог.
Проходя мимо Джонатана, она вдохнула его аромат, такой знакомый. В нем смешивались запахи и накрахмаленной рубашки, и теплой мужской кожи, и лосьона после бритья. У нее закружилась голова, и она заставила себя глубоко вздохнуть.
– Давай расположимся в столовой, – предложил он. – Скоро будет подано сырное суфле, а пока мы начнем с напитков.
– Думаю, напитки можно пропустить, – нахмурилась Лизетт. – Тебе пить нельзя, а я не большой почитатель вин.
