Петр чуть не дал ему в морду, но сдержался при секретаре райкома. Тем более и товарищ Емченко ничего, посмеялся. Может, и правда, ничего такого страшного, ну пошутили в своей мужской компании.
Больше он уже не уходил. А парторг совхоза Александр Сергеич Павленко ругал его за это и насмехался при людях, называя «свинцовым задом». Как будто парторг имел право отменить указание секретаря райкома, который сказал: сиди.
— Нет, это ж надо! — говорил Александр Сергеевич. — Тут у нас девчонки с утра до ночи надрываются. А ты, здоровенный мужик, вот где пристроился.
— Я не пристроился, — вежливо, но твердо сказал Петр. — Меня поставили.
— A-а, поставили, — сказал Александр Сергеевич. — Ну стой, стой… То есть сиди…
Но он не оставил Петра в покое. И уже через два дня опять пристал:
— Слушай, Усыченко. Раз ты уж тут все равно сидишь, то хотя бы пользу приноси! Стенгазету оформляй, что ли. У тебя хоть почерк ничего? Разборчивый?
Петр был не такой человек, чтоб грубить.
— У меня обыкновенный почерк, — спокойно ответил он.
4
…И неожиданно это оказалось спасением. Петр с восторгом собирал по телефону «цифры и факты», сочинял статьи на текущие темы, возился с листочками из ящика «Для заметок», висевшего перед конторой. Он исправлял неграмотные и идейно невыдержанные выражения, и сам писал от руки всю газету, и сам рисовал заголовок «БОЛЬШЕ ВИНОМАТЕРИАЛОВ РОДИНЕ». Он сам, когда потребовалось, сочинил даже стихотворный лозунг:
Сегодня, завтра выполним
Мы норму не одну,
Порадуем победами
Вождя и всю страну!
Только от отдела юмора Петр сразу отказался, объяснив, что в данном деле не имеет достаточного опыта.
Рая прибегала в контору и в восторге смотрела на эту чудную работу. Но Петр на нее прикрикнул. Чтоб не ходила, не нарушала трудовую дисциплину. Она, как передовая девушка, не нарушать должна, а увлечь других личным примером! И Рая обещала увлечь. И больше, в самом деле, днем не приходила.
Но он вдруг огорчился, что она вот послушалась и не ходит. Дурочка какая: нельзя же все понимать в полном смысле!
Все свое рабочее время Петр теперь без помех отдавал сочинению стенгазеты «Больше виноматериалов Родине». И она стала выходить раз в три дня.
Но парторг опять был недоволен:
— Я ж тебя про почерк спрашивал. А ты сочинять стал. За всех. — Парторг поморщился, как от зубной боли. — Ты это, пожалуйста, оставь. Пусть каждый за себя пишет. А то кругом уже у нас один — за всех, все — за одного.
Это звучало почему-то нехорошо. Петр затруднялся точно объяснить почему. Но одно пришедшее в голову объяснение даже ужаснуло его.
