Тетя Галя у себя в учреждении уже неофициально обо всем договорилась. К ней прекрасно относятся и все сделают. Нужна только бумажка, какое-нибудь ходатайство по общественной линии.
— У тебя есть бланк, Раечка? — спросила тетя Галя.
Никакого бланка Героям Социалистического Труда не положено. Это у тети Мани, как депутата Верховного Совета, есть бланк. Тетя Маня и напишет письмо, какое требуется.
Но тетя Маня никакого письма писать не стала. Она сразу напустилась на Раину родственницу с разными вопросами, которые Рае и в голову бы не пришли. И оказалось, что тут какое-то жульничество и липа. Рая с ужасом и восторгом смотрела на них, на влиятельное лицо и просительницу. (Если б это было на фотографии, никто бы ни за что на свете не догадался, что вот эта маленькая сухонькая старушка в застиранной кофте и старой черной спиднице есть влиятельное лицо, а эта важная, интересная дама — наоборот.)
— Что ж ты, глаза твои бесстыжие, выгадываешь? Вот мне люди письма пишут, на прием приходят — и такое у них бывает горе, такая несправедливость. Бывает, вдова, трое детишек, комната девять метров — и то ордеров не просит, только насчет интерната похлопотать. Чтоб им учиться. А у тебя уже все договорено, только бумажку дай для формальности! Интересно знать, с кем это у тебя договорено? У меня хватит образования поехать в город и раскопать, кто это там такие договорщики! — так кричала на просительницу тетя Маня, а потом вдруг махнула руками и сказала — Ладно, иди отсюда!
— Как вы интересно разговариваете! — оскорбилась та. — А еще называется депутат, слуга народа.
— Я никому не слуга! Я ж тебе культурно сказала: идти с моей хаты! А тебе, Раечка, стыд…
И действительно, это был стыд. Она сама не помнит, как дошла с тетей Галей до дому, как объяснилась с мамой. Хорошо, хоть гостья не стала задерживаться: сразу собрала свой чемонданчик — и к автобусу, чтоб не опоздать на четырехчасовой.
— А и черт с ней, — сказала вдруг Анна Архиповна. — Вообще-то она паскудная баба. И всю жизнь из себя барыню выламывала. Такая мадам фру-фру, не подступись…
31
Если б была на свете справедливость, то Рая, конечно, после таких позорных промахов должна была сделаться снисходительней к Петру. Он ведь тоже все делал от души. Но при всем желании не умела Рая к нему приладиться и все придиралась и придиралась. Просто даже глупо и неполитично для женщины, уже не такой молодой, у которой интересный и нестарый муж, занимающий видное положение в совхозе, в этом бабьем хозяйстве, где такие кралечки ходят, полненькие, свеженькие, голорукие, тридцать восьмого и тридцать девятого года рождения…
