Ребенок.
Пусть и ростом с лосенка…
- Кииреныш, ты ведь намного красивее меня! Ты посмотри, какие у тебя глаза выразительные! И волосы шикарные, мы их как крапивой начали мыть и маски делать, так они растут, что грива у коня… и фигура…
- Я толстая!
Аня качнула головой.
- Ерунду ты говоришь. Не забывай, что дети формируются по-разному. Кто-то созревает в двенадцать, кто-то в двадцать. Ты созреешь позже, но и постареешь тоже намного позже иных сверстниц. Надо это осознавать и не поддаваться давлению толпы.
Кира вздохнула.
Вот последнее и было самым сложным. И ткнулась Анне в плечо, прижмурилась.
- Ты ведь научишь меня так же одеваться? И выглядеть?
- Я тебе передам все, что знаю и смогу, - честно пообещала Анна. И услышала в ответ тихое: «спасибо». Еще не мама. Еще не сестра. Но близость уже есть.
Как жаль, что нет времени… оно сквозь пальцы утекает, его уже почти не осталось…
***
Выставка Валаама Високосного Анну поразила.
Несколько секунд она обводила вот это все взглядом. Потом посмотрела на разнаряженных и вполне серьезных людей, на самого творца шедевров, который активно давал интервью, вещая что-то очень пафосное о новом пути в искусстве, на сами творения…
Нетленные, вестимо.
И подумала, что выражение «нетленка», которым пользовались в этом веке, получило новое значение.
Действительно – нетленка.
Вот – гнутая батарея. Изначально грязно-бурая, сейчас она разрисована черной краской, причем то, что там изображено, приличные люди даже на заборах рисовать стесняются.
Вот – крышка от унитаза. Причем, пережившая и первую молодость, и даже десятую… и на ней опять фаллический символ в самом его пошлом исполнении.
Вот картины.
Дом за фаллическим забором, причем забор-то прорисован с любовью, а дом кое-как, лес из тех же фаллических символов, аквариум с ними же…
«Символы» везде подчеркнуты, даже выпячены. А вот все остальное…
- Мое искусство попирает старое, косное…
Что-то она уловила из речи творца. Хотя… стоит ли называть ЭТО – творцом? Скорее – вытворятелем.
- Боря, а мы здесь надолго?
- Боже упаси! – передернулся Савойский. – От такого навеки импотентом станешь. Еще и энурез замучает. Сейчас я с парой человек пообщаюсь – и уйдем.
Анна была против формулировки, но по сути-то верно? Верно… и тошно.
Оххх!
Это-то здесь зачем!?
Явно использованный памперс, из которого фаллическим символом торчало… ладно, пусть это будет столбик коричневого пластилина.
Анну замутило. Но лицо ее оставалось невозмутимым, улыбка по-прежнему ослепительной…
