– Скажите, а четвертая бывшая жена имеется? Трех я худо-бедно еще запомню. Если их больше, мне придется записывать.
– Пока нет, – буркнул Артуро. – Я холост. Так что три.
– Ну что ж, и на том спасибо, – сказал я. – Послушайте, если только тот, кто насылает проклятие, не устроит чего-нибудь у меня перед носом, я не слишком-то много могу сделать. Мы называем проклятия типа сглаза энтропийными, и выследить их другими способами практически невозможно.
– Моих людей необходимо защитить от малоккио, – заявил Артуро. – Вы можете это сделать?
– Если я буду рядом, когда это случится, – да.
– Сколько это будет стоить? – спросил он.
– Семьдесят пять в час плюс накладные расходы. Тысячу вперед.
Артуро даже не моргнул:
– Заметано. Съемки начинаются завтра в девять утра.
– Я должен находиться поблизости. По возможности в пределах видимости, – сказал я. – И чем меньше людей будет знать об этом, тем лучше.
– Верно, – согласился Томас. – Ему необходима легенда. Если он просто станет торчать на виду, нехороший парень спокойненько дождется, пока он уйдет или в туалет выйдет.
Артуро кивнул.
– Микрофон, – сказал он.
– Что?
– Вы можете держать микрофон, – пояснил Томас.
– Не уверен, что это удачная идея, – заметил я. – Моя магия неважно взаимодействует с техникой. С электроникой в особенности.
Артуро раздраженно поморщился:
– Отлично. Съемочный ассистент.
Откуда-то из его штанов послышалось жизнерадостное чириканье, он достал из кармана мобильник и, негромко говоря что-то, отошел в противоположный угол комнаты.
– Съемочный ассистент? – спросил я. – Что это?
– Посыльный, – ответил Томас. – Мальчик на побегушках.
Он вдруг порывисто встал.
В кабинет постучали. Дверь открылась, пропуская в кабинет девушку, – она выглядела настолько юной, что ей, пожалуй, отказались бы продать спиртное. Темноволосая, темноглазая, роста чуть выше среднего, одетая в белый пушистый свитер и короткую черную юбку, она производила ошеломительное впечатление даже по сравнению с очень и очень породистой публикой там, в гостиной. Конечно, в последний раз, когда я ее видел, всю одежду ее составляла красная упаковочная ленточка, повязанная на манер галстука, так что, возможно, я не совсем объективен.
– Жюстина, – произнес Томас, и в голосе его явственно послышалось облегчение сродни тому, которое испытывают моряки при крике «земля!», раздавшемся с мачты.
Он шагнул к девушке, обнял ее и поцеловал.
Щеки у Жюстины порозовели, и она издала тихий задыхающийся смешок, а потом слилась с ним в поцелуе – таком, словно, кроме него, в мире ничего больше не существовало.
