– Несмотря ни на что, должна признаться, что всегда находила нашего правителя крайне привлекательным, – вздохнула Деспина. – Жаль, что он такой жестокий.
Шахразада снова ощутила совсем не те эмоции, что ожидала, а потому резко отозвалась:
– Да уж, очень жаль.
– Не нужно злиться, что я восхищаюсь халифом. Поверьте, я вовсе не имею на него видов. Предпочитаю не играть со смертью.
– Вовсе я не злилась, – возразила Шахразада. – Мне все равно, если кто-то будет им любоваться.
В глазах Деспины вспыхнула искра любопытства.
А затем халиф достал саблю.
Это оружие было необычным. Не такое широкое и без изломанного искривления, как у скимитара. Узкое лезвие загибалось под более острым углом, чем у других сабель, виденных Шахразадой.
– Как называется такой клинок? – спросила она у спутницы.
– Шамшир, – ответила та.
Когда халиф начал разминку, Шахразада невольно подалась вперед, ища более удобную точку обзора.
Как и Воин, он наносил удары и взрезал воздух так быстро, что клинка почти не было видно. Однако великан одним своим видом источал угрозу, поджарое же и подвижное тело халифа поражало неуловимой грациозностью и отточенностью движений.
В середине разминочного упражнения он взялся обеими ладонями за рукоять клинка, потянул в разные стороны, разделив оружие надвое, и принялся вращать лезвиями над головой так быстро, будто сам пустынный демон, не забывая при этом перемещаться по арене.
Шахразада услышала, как охнула Деспина.
Лезвия близнецов-шамширов зазвенели от соприкосновения, рассыпая поток искр на песок. Халиф резко замер с разведенными в стороны клинками, обозначая завершение разминки.
Воздух снова всколыхнул дружный хор одобрительных выкриков от зрителей, пораженных невероятным представлением. Каковы бы ни были их эмоции по отношению к личным качествам правителя, саблей он владел мастерски.
И явно не нуждался в защите телохранителей.
Шахразада поняла, что такого человека будет очень трудно убить, что представляло для нее серьезную проблему.
– Ну, вы удовлетворили свое любопытство? – нетерпеливо спросила Деспина.
– Я тоже присоединяюсь к вопросу, моя госпожа, – раздался за спинами девушек грубоватый мужской голос.
Они вскочили, стараясь по-прежнему держаться за пределами видимости воинов на арене.
От лица Шахразады отлила краска.
Путь к отступлению отсекал шахрбан Рея. На его лице застыла маска обманчивой сдержанности, однако глаза метали молнии. От раздражения?
– Генерал аль-Хури, – поприветствовала его Шахразада, стряхивая кирпичные крошки с ладоней и одежды.
