— И не надоело тебе Борины выходки терпеть?
Вопрос немало удивил, я даже ложку отложил.
— А что такое?
Михей округлил глаза.
— Да он же цепляется постоянно! Гадости всякие говорит, да и вообще обнаглел до крайности!
— Собака лает, караван идёт, — пожал я плечами, но курсанты так вовсе не считали.
— Мы ему тёмную устроить решили, — поведал мне Антон. — Ты как — с нами?
Намять бока Остроуху хотелось чрезвычайно, вот только нарушать устав «по предварительному сговору организованной группой лиц» было идеей не из лучших, особенно за три недели до выпуска.
— Он вас заложит, угодите на гауптвахту и пропустите сдачу зачётов. Распределят в какую-нибудь тьмутаракань. А если перестараетесь, ещё и в неблагонадёжные угодите. Боря кабан здоровый — его гасить жёстко придётся.
Антон вздохнул и сказал:
— Ты-то Казимира… И ничего, служишь.
Я криво ухмыльнулся.
— Что я — Казимира? Думаете меня в тот раз не проверяли? Все кишки вымотали, пока в невиновности не убедились.
И вновь приятели переглянулись, на этот раз с откровенно кислым видом, поскольку аргумент я привёл просто железный. Уверен, что и Федя с Борей, пусть даже и знали о намерении товарища меня подстеречь, разуверились в реалистичности такого развития событий ещё в августе. О нашем конфликте все кругом знали — ясно и понятно, что не отработать эту версию следствие попросту не могло. А раз так, то к убийству я никоим образом не причастен.
— Да задрал этот боров, сил нет никаких терпеть! — пожаловался Михей. — Надо ему рога обломать!
— Знает, что Барчук всегда прикроет, вот и наглеет, — подтвердил Антон.
— Да тут осталось-то, — пожал я плечами и посоветовал: — Вы горячку не порите, обдумайте всё хорошенько. Что Боря говорит, как себя ведёт. Он же ещё и деньги собирает, так? Вот обо всём этом официально в письменном виде и заявите перед выпуском. Поквитаться Боренька уже не успеет, а ему самому с распределением серьёзную свинью подложите.
На этом разговор увял сам собой, и я вернулся к еде.
Увы, Барчука так просто не достать. Да и не хотелось — «так просто», на самом деле. Морду ему набить руки так и чесались, но пока — никак.
Ещё мне нисколько не хотелось идти в спортивный зал, но тут уж вариантов не было: переоделся, предупредил Василя, что вернусь нескоро, и потопал в зал.
Утром едва встал. Пока валялся в медсанчасти, как-то расслабился, а тут всего крутило так, словно с непривычки надорвался. С чего, почему — непонятно. Вроде, не так уж и вымотался вечером. Разве что в самом конце чуток поплыл, когда перешли к постановке рефлекторного уклонения от сверхъестественного воздействия.
