Маслина поморщилась:
— Безвкусица! Содом!
— А мне показалось, что ты как раз о таком и мечтала…
— Ты меня убиваешь, Обреченный! — перебила его Маслина. — Ну, посмотри, посмотри кругом! Это же фарс! Люди просто пьяны, а эти дурацкие поцелуи символичны… Но не будем о грустном! Знакомься, это Эдик.
Эдик кивнул, взял Маслину за руку, потянул за собой; та в свою очередь — Шелестова. Эта цепочка, протыкая поток танцующих, потянулась к торговым рядам. Взмокшие, обалдевшие от веселья люди налетали на них, толкали, проскальзывали под руками, но Эдик очень дорожил Маслиной, а Маслина — Шелестовым, и никто из них не дрогнул и не разжал руки. Шелестов покорно шел за ними, крутил головой, надеясь увидеть в толпе Стаса или Дашу.
— За свободу! — пропела Маслина, подняв руку с кувшином над головой. — Обреченный! Давай на брудершафт! Не надо хмуриться. — Она стала гладить его по груди. — Улыбнись, Обреченненький! Смотри, Эдик огромную банку вина покупает… Ой, и этот здесь! — И она кинулась за кем-то в толпу.
От вина разыгрался зверский аппетит. Запах плова, который варили недалеко в огромном казане, превращался в пытку. Толпа выдавила подвижную, растрепанную, пышнотелую Маслину. За ней — худой и длинный — плелся Бродяга с торбой на плече. Никаких эмоций не отразилось на его лице, когда он увидел Шелестова. Лишь кивнул ему, сел на траву, и стал жевать корку.
— Борода! — крикнула Маслина. — Выпей с нами!.. Обреченный говорит, что все кругом уже охвачены нашими идеями. Ты проиграл, дружочек!
Бродяга молча жевал хлеб, будто не услышав слов Маслины. Та махнула на него рукой и протянула Эдику пачку сигарет.
— У Бора, между прочим, купила, — сказала она Шелестову.
— И Бор здесь?
— Да, он торгует здесь сигаретами. Мне продал за полцены, тебе привет, всех целует, обнимает, утром обещает быть на камнях с сюрпризом.
Шелестов поднял голову, скользнул смазанным взглядом по пестрой толпе людей, зубчатым стенам, развалинам казарм и складов и вдруг увидел на черепичной крыше Стаса. Когда он перелез через низенькую металлическую ограду, Стас увидел его и кинулся его обнимать.
— Слушай, где ты был? — попытался выяснить он, протягивая кувшин Шелестову. Тот, естественно, предпочел выпить, нежели объяснять то, в чем сам толком не разобрался. Отхлебнув, Шелестов принялся вытаскивать из кармана браслет.
— Вот, отдай. Вы забыли.
— Сам отдашь, — ответил Стас. — Ты лучше вот что мне скажи. Голова болит?.. Совсем перестала?.. Это очень хорошо. Ты только не исчезай, ладно? Ты хоть помнишь, что нам послезавтра уезжать?
