— Целый день только о том и твердил, сударыня,— мягко проговорила Дженни.— Ну, чего ты глаза выпучил? Ведь это моя леди, Джо.
— Так ли? — с сомнением отозвался мальчик и принялся разглядывать меня, прикрыв рукой воспаленные глаза.— А мне сдается, она та, другая… Не та шляпа и не то платье, а все-таки, сдается мне, она та, другая.
Моя маленькая Чарли, преждевременно познавшая болезни и несчастья, сняла свою шляпу и шаль, молча притащила кресло и усадила в него мальчика, точь-в-точь как многоопытная старуха сиделка; только у опытной сиделки не могло быть такого детского личика, как у Чарли, которая сразу же завоевала доверие больного.
— Слушай! — повернулся к ней мальчик.— Скажи-ка мне ты. Эта леди — не та леди?
Чарли покачала головой и аккуратно оправила его лохмотья, стараясь, чтобы ему было как можно теплее.
— Так! — буркнул мальчик.— Значит, это, должно быть, не она.
— Я пришла узнать, не могу ли я чем-нибудь помочь тебе,— сказала я.— Что с тобой?
— Меня то в жар кидает, то в холод,— хрипло ответил мальчик, бросив на меня блуждающий, растерянный взгляд,— то в жар, то в холод, раз за разом, без передышки. И все ко сну клонит, и вроде как в голове путается… а во рту сухо… и каждая косточка болит — не кости, а сплошная боль.
— Когда он пришел сюда? — спросила я женщину.
— Я нынче утром встретила его на краю нашего города. А познакомилась я с ним раньше, в Лондоне. Правда, Джо?
— В Одиноком Томе,— ответил мальчик.
Иногда ему удавалось сосредоточить внимание или остановить на чем-нибудь блуждающий взгляд, но — лишь очень ненадолго. Вскоре он снова опустил голову и, тяжело качая ею из стороны в сторону, забормотал что-то, словно в полусне.
— Когда он вышел из Лондона? — спросила я женщину.
— Из Лондона я вышел вчера,— ответил за нее мальчик, теперь уже весь красный и пышущий жаром.— Иду куда глаза глядят.
— Куда? — переспросила я.
— Куда глаза глядят,— повторил мальчик немного громче.— Меня все гонят и гонят — не велят задерживаться на месте; прямо дыхнуть не дают с той поры, как та, другая, мне соверен дала. Миссис Снегсби, та вечно за мной следит, прогоняет,— а что я ей сделал? — да и все они следят, все гонят. Все до одного — с того часу, как встану и пока спать не лягу. Ну, я и пошел куда глаза глядят. Вот куда. Она мне сказала там, в Одиноком Томе, что пришла из Столбенса [1], вот я и побрел по дороге в Столбенс. Туда ли, сюда ли — все одно.
Что бы он ни говорил, он всякий раз под конец повертывался к Чарли.
