Мосты, разных конструкций, переброшенные через каналы, ежеминутно вырастают на пути движения поезда. Поезд мчится с большой скоростью. На крутых поворотах вагоны дают сильный крен, кажется, что соседние фермы линий высокого напряжения накренились и вот-вот готовы упасть на вас.
Воды Гудзона бороздят белоснежные теплоходы. Черные от сажи катера буксируют баржи, за ними по реке стелется темно-фиолетовая полоска дыма. Рыбаки, как у нас на Волге, бросают с лодок сети или развешивают бесконечно длинные невода для сушки. Над ними парят в воздухе крупные чайки. Яркое солнце и золотисто-красные леса отражаются, как в зеркале, на кубово-синих просторах Гудзона.
Но вот и остановка. Мы в Олбани, столице штата Нью-Йорк. На перроне почти пусто. Несколько человек, заложив руки в карманы, стоят, переговариваясь вполголоса. Неподалеку высится восьмиэтажное здание с фигурой ангела на крыше. Дальше 34-этажный небоскреб, где размещено управление штата. Рядом еще дом-гигант — 21-этажное здание банка. Олбани крупный железнодорожный центр и морской порт. У его причала рядами стоят морские суда, чадят многочисленные фабричные трубы, отравляя воздух города едким дымом.
Черная пелена ночи закрыла от нас дальнейший путь почти до самого Чикаго. Мимо мелькали сверкавшие огнями города Буффало, Питтсбург, Кантон, Лайма, Форт-Уэйн. На рассвете мы уже подъезжали к Чикаго.
Недолгая остановка позволила нам мельком взглянуть на Гэри, расположенный на берегу озера Мичиган. Город взъерошился сотнями заводских труб, над которыми висит сплошное облако дыма. Гэри с 134 тыс. жителей фактически часть Чикаго. Это центр черной металлургии, цементной и коксохимической промышленности.
В Чикаго прибыли в 10 часов утра. Большой и многолюдный вокзал напоминает рынок в воскресный день: кричат носильщики-негры, толкутся люди с чемоданами, кого-то встречают с музыкой, других провожают с цветами, спешат монахини, снуют солдаты и бойскауты. Мы едва пробираемся сквозь толпу пассажиров, заполнивших подземный зал. Далее широкий коридор ведет на привокзальную площадь. Берем такси и едем в отель.
Узкие улицы, зажатые многоэтажными домами, с трудом вмещают вереницы автобусов и автомашин. На тротуарах толпы людей.
Над головами на уровне пятых этажей грохочет трамвай. Железные фермы надземной дороги, как ходули, маячат посреди улиц, мешая проезду. Этот остаток прошлого встречается не только на второстепенных улицах; фермы занимают две трети ширины фешенебельной центральной улицы с высокими домами, богатыми магазинами, отелями. Черные переплеты железных конструкций делают центр города неопрятным. У основания опор собирается мусор, грязь.
