* * *
Свежий октябрьский вечер. Движение автомобилей успокоилось. Выходим на прогулку. Невольно манит туда, где больше света, огней. Около кинотеатров и игорных заведений на Таймс-сквере толпятся группки ньюйоркцев.
Минуем распахнутую настежь дверь в бар. До нас доносится хриплый низкий голос эстрадной певицы. Заглядываем внутрь бара. Он битком набит посетителями. Слева, вдоль стены длинная, метров в 15, стойка, за которой снует кельнер, подавая напитки сидящим на высоких вращающихся стульях клиентам. На стене за кельнером длинная полка, уставленная телевизорами, каждый из которых принимает одну из 12 передаваемых одновременно программ. В этом углу посетители пьют и попутно смотрят телепередачи.
Справа, еле уловимая глазом сквозь сизый табачный дым, в полумраке, где-то в глубине на крохотной эстраде мечется женская фигурка. Рядом с ней негритянский джаз.
Рядом с баром магазин всякой всячины, он же «по совместительству» игорный дом. К вечеру на прилавки выволакиваются груды полупорнографических изданий, всевозможные безделушки непременно с «секретом» неприличного свойства, стереоскопы.
По всей остальной площади магазина десятки рулеток и других непонятных приспособлений. Реклама взывает к каждому испытать свое счастье.
* * *
После первых двух ясных и солнечных дней погода резко переменилась: стало пасмурно, подул западный порывистый ветер, и вскоре над городом опустился легкий туман, пропитанный гарью и неприятным запахом сернистого газа.
Глаза поминутно забивает ядовитая пыль, носовой платок становится черным после первой попытки протереть лицо.
Весь этот смрад принесли ветры из-за Гудзона с нью-джерсийской стороны, где разместились десятки химических и нефтеперерабатывающих предприятий.
В такие периоды на Манхаттане становится темнее обычного. Город тускнеет и мрачнеет. Ньюйоркцы кажутся подавленными и раздраженными.
* * *
У самого подъезда гостиницы «Парк-Шератон» куда-то вниз ведет скромная узкая лестница с железной заржавевшей решеткой перил. Сначала мы решили, что это вход в котельную или в складское помещение. Однако, как выяснилось, это был выход из метро. Дня через два мы неожиданно для себя вышли из него прямо к подъезду нашего отеля.
Однажды, возвращаясь далеко за полночь с одной из встреч, мы задержались у входа в отель, чтобы попрощаться с нашим коллегой американцем.
Снизу из метро показались две форменные фуражки. Это были полицейские. Они сопровождали бедно одетого средних лет человека в помятой шляпе и с поднятым воротником пальто.
