Вслед мне донеслось бессильное:
— Но…
— Мама…
Новый мир встретил меня шелестом трав и листвы. Ветер приветливо трепал, а может, поглаживал мои распущенные волосы. Сегодня я тщательно завила и уложила их. Только осталось ли что от моих усилий?
В этот раз никаких валяний голышом по сугробам (хорошо бы я выглядела перед сыном!). Я все предусмотрела заранее.
Я шла, не оглядываясь и не торопясь, чувствуя на себе взгляды мужа и сына. Не хотелось портить сыну будущий фильм, коль уж он им загорелся. Хотя меня эта идея не очень привлекала. Одно дело — играть кого-то, другое жить, думая, что кто-то примет твою жизнь за игру.
Мне кажется, что одинокая женская фигурка в длинном белом платье, среди высоких трав уходящая вдаль, в ночь, должна смотреться неплохо. Вполне сентиментально. При свете луны… Может быть, кто-нибудь даже слезу прольет, сочувствуя ее одиночеству в мире, где впервые ступает нога человека. Пусть очень маленького человека. Ведь и мир невелик. Мне подстать… Я сорвала несколько колокольчиков и одуванчиков и вошла в дом.
На столе в живописном беспорядке расположился натюрморт нашего пиршества. Нет, все-таки надо узнать, как сквозь все эти миры проникает пища, вино и прочая атрибутика нормальной жизни?! Или не стоит множить через знания печали? Не иллюзии ли охраняют здоровье нашей психики?.. Пожалуй, они. Так побережем и мы их.
Я прошла в кабинет, подошла ко входу в тайник. Мужики мои так и застыли, приникнув к стене, видимо, ожидая, что я выйду на крыльцо своего маленького домика и приветливо помашу им маленькой ручкой, а они прослезятся от умиления и жалости…
— Эй, мужики, — крикнула я по-хозяйски. — А со стола кто убирать будет?!
Их белые, как лист бумаги, лица повернулись ко мне.
— Решили, что уже избавились от меня? — не давала я им спуску.
— Микрошечка!.. — только и сказал муж.
— Мама, — дрожащими губами прошептал сын, лишь удивленно глянув на отца, не имея сил отреагировать на новое мое имя…
Мужики! Что с них взять — хрупкие существа, впервые увидевшие, как женщина уходит в мир иной.
— Мы щас! — бросился ко мне первым пришедший в себя муж, он же творец. И обнял меня.
— Мама, — присоединился к нам в тройственном объятии сын. Кино, да и только.
Но как красив стал мой муж. Ни морщинки, ни чуть заметной раньше дряблости кожи — юноша и все тут. Чем дальше я ухожу, тем моложе становится он. А я? Наверное, наоборот! Ведь видеотехника его уменьшает, сглаживая дефекты, а меня увеличивает. Как же я, должно быть страшна со своими увеличенными возрастными изменениями! Вместе с ним я к зеркалу подходить боялась, но, подойдя одна, в ужас не пришла. Видимо, он и тут все предусмотрел, заботливый мой. И правды мне уже не узнать. А на кой ляд мне эта правда? Не хватит ли с меня той правды, что я ухожу?..
