Победа осталась за мной. Я чувствовала воодушевление, но и тревогу столько таких комариков, жучков, паучков, птичек, лягушек и прочих столь же «милых» тварей поджидает меня в этом мире?! И смогу ли я им противостоять? Хотя о чем разговор… Я забылась в боевом азарте. Мир остается им. Я ухожу. Однако, похоже, очень себя жалею при этом. И выдаю ложные сентенции. Вполне возможно, этот комарик покинет мир гораздо раньше меня. Птичка слопает, Святогор прихлопнет или жизненный цикл завершится.
Поэтому живи, пока живешь. И этот мир в равной степени со всеми остальными — твой. И ты имеешь основания отстаивать свое право на жизнь в нем… Бодрый голос оптимиста…
— Эй, Микрошечка, — раздался из микродинамика приглушенный голос Святогора, а где-то далеко вверху пронеслись раскаты грома. — У тебя все в порядке?
Моя клетка стремительно взлетела ввысь, и от перегрузки я вынуждена была сесть прямо на пол. Еще раз спасибо вестибюлярному аппарату — меня не вырвало, хотя тошнота ощутилась.
— Все отлично, спасибо, — мужественно соврала я, глядя в огромные бело-голубые озера его глаз. Фу, какой пошлый штамп!.. Не озера! Его глаза похожи на небо: черный зрачок с искорками — на ночное, сине-голубая радужная оболочка — на ясное дневное, а белки — на белые облака, надвигающиеся на небо с горизонта…
И еще — они очень добрые.
В улыбке раскрылась пещера его рта, обнажив айсбергоподобные зубы.
— Замечательно! — прошептал он, чтобы не оглушить меня, но динамик орал, как бешеный. — Тебе скучно было там внизу?
— Да уж, здесь не соскучишься, — хихикнула я.
— Можно, я понесу тебя у груди? — попросил Святогор. — Мне одиноко, когда я тебя не вижу.
— Неси, где хочешь, — разрешила я, пожалев исполина. Долго ли еще ему смотреть на меня?..
Он пристроил клетку сбоку, обняв правой рукой. Сердце его здесь колотилось не столь оглушительно, а вдох проносился вверху. Так что жить было возможно. И я продолжала жить.
Пошел дождь. Холодный и злой. Хотя, зачем очеловечивать природу? Оскорблять примитивом. Это был осенний дождь. Но злости в нем было меньше всего. Тоска прощания?.. Но это опять на нашем примитивном человеческом уровне. Он делал свое дело, не замечая нас. Про злость я упомянула потому, что капли били очень больно, пока я не надвинула козырек и не закуталась в мех. А поскольку каждая капля была для меня с ведро воды, пока я все это делала, промокла до нитки.
Святогор спрятал клетку под свою куртку и быстро зашагал к дому. Мне стало тепло, темно и мокро, наверное, как в материнской утробе. И почему мы не помним, как было там?!
