Тем временем, мои ветераны выстроились в боевые шеренги и зашагали в сторону утилизаторной. Я помахал им рукой на прощанье. Я буду помнить их долго-долго. Наверное, всю жизнь.
Вдруг в моих руках зашевелился Мальчиш, которого я синтезировал по древней сказке. Здорово получилось. Мы не расставались с ним во всех походах. Он был моей правой рукой. Или я его?..
— Куда ты? — спросил я. — К тебе эта команда не относится.
Мальчиш кивнул — понятливый он у меня. Жаль, что разговаривать не умеет. Но настоящие друзья и без слов друг друга понимают. И я понял его: он хотел проститься со своими боевыми товарищами, проводить их в последний путь. Благородный Мальчиш. Разве смел я ему помешать?
Я разжал ладони. И он спрыгнул на пол. В полете он задел вытянутой рукой за край дивана и оттого неловко приземлился. Что ж, не впервой! Он быстро поднялся и, слегка прихрамывая, побежал вслед исчезающим за косяком двери колоннам, догнал их и стал помогать совсем слабым.
Я гордо улыбнулся — моя работа. Появилось было желание и самому пойти помочь, но я подумал, что нехорошо вмешиваться в чужую, даже игрушечную жизнь. На сердце было как-то неспокойно, словно бы что-то мешало дышать. Чтобы отвлечься, я включил головизор. Вокруг меня запрыгали веселые обезьянки, заполнившие комнату диким визгом.
— Мальчиш! — позвал я. Одному ловить призрачных обезьян было скучно. Но Мальчиш, всегда незамедлительно являвшийся на первый мой зов, не откликался. Я выбежал в коридор.
— Мама, — спросил я, увидев ее на кухне, — где Мальчиш?
— Откуда ж мне знать? — улыбнулась мама. — Твой Мальчиш — ты и должен знать, где он.
— Мальчиш! Мальчиш! — звал я и вдруг четко услышал:
— Папа! Папа!
Я почему-то ни секунды не сомневался, что зовут меня, хотя было мне тогда пять лет. Я посмотрел на маму, но она, видимо, ничего не слышала, потому что продолжала заниматься своим делом.
Я открыл дверь в утилизаторную и увидел, что Мальчиш следом за другими игрушками, преодолев бортик ванны, падает в растворитель. Я бросился, чтобы поймать его, но не успел. Он уже лежал на дне, и очертания его тела медленно расплывались.
Я выхватил Мальчиша из ванны, хотя знал, что на руках могут остаться ожоги. Выхватил… и тут же ощутил себя тридцатилетним мужчиной, который держит на руках своего сына. Вернее, держал, потому что он растаял в моих ладонях…
Обратно в свои пять мне так и не удалось вернуться. Дальше отсчет пошел с тридцати.
