— Тебе было четыре года, — говорит мама. — Что ты можешь помнить?
Она рассказывает, как вместе с советником Ти побывала в кабинете Сакья Гьяцо на верхней палубе отсека «Амдо». Работали генераторы гравитации, так что можно было пить чай из чашек. Они пили зеленый чай, ели ячменный хлеб и говорили о депрессии Далай-ламы.
Его святейшество вновь высказал опасение, что, даже если он ляжет в спячку на все оставшееся время пути, в какой-то момент его душа ослабнет настолько, что мы, его народ, прибудем на Гуге без своего духовного лидера. Советник Ти упрекнул его за это беспокойство, которое назвал эгоцентричным, хотя Далай-ламу волновала не его собственная судьба, а общее благо.
Мама принесла меня на эту встречу. Я спала — не тем сном, которым спят в капсуле, а обычным, как уставший ребенок, — у нее на коленях, на свернутом подкладкой наружу пончо. Это пончо папа Саймон взял с собой на корабль как подарок от бывшего соседа по общежитию Технологического университета Джорджии. Пока взрослые разговаривали, я вертелась и потягивалась, но ни разу не проснулась.
— Этого я тоже не помню.
— Я же говорю, ты спала. Ты вообще слушаешь меня?
— Слушаю. Просто… — Я перебиваю себя. — Рассказывай.
Мама рассказывает. Она вспоминает, как Далай-лама наклонился и приложил губы к моему лбу, словно бы отметил меня. Затем он пустился размышлять вслух, как было бы чудесно, если бы я, повзрослев, заняла его место. Чтобы я руководила не только духовным совершенствованием людей «Калачакры», но и колонизацией Страны снегов. Он высказал сомнения в том, что у него самого хватит энергии на эти задачи. А вот у меня хватит, он уверен. Моя энергия никогда не исчерпается.
Слова его святейшества, говорит мама, нашли глубокий отклик в ее сердце. Они звенели, будто хрустальный колокол, и отзывались в ней тихим звоном, и возвращались многократным эхом. Нарисованная им картина была чистой и прекрасной, как звездный свет.
Позднее мама и советник Ти обсуждали свою встречу с Далай-ламой. Говорили о судьбе, которой его святейшество желал бы для меня — духовного лидера и руководителя колонии на Гуге. Мама спросила, насколько реально воплощение этого плана на практике. Когда-то советник Ти опекал юношу по имени Сонгстен Чодрак, который затем принял имя Сакья Гьяцо и поднялся к нынешнему величию. Если его святейшество умрет, а советник Ти возьмется опекать меня, то, быть может, и я взлечу так высоко?
— Недди сказал, что он слишком стар, чтобы снова ввязываться в эти утомительные игры, — вспоминает мама. — Но я ответила, что он еще молод, уж я-то знаю. И моя вера в него, мое восхищение его зажгли.
