Иногда мы собирали все свое мужество и отправлялись в заросли джунглей. Там мы качались на длинных лианах, словно обезьянки, и с любопытством разглядывали деревья, которых никогда раньше не видели. Конечно, то была запретная земля. Мы не сомневались в правдивости рассказов (на которых нас так заботливо воспитывали взрослые) об этих местах: так, дикобразы обязательно уколют своими иглами, а бездонные ямы поглотят непослушных детей. По словам взрослых, в лабиринтах зеленого царства можно так заблудиться, что никогда уже не вернуться назад. Но эти истории, как бы страшны ни были, не могли удержать нас от поисков дикого хлебного дерева и гораки, произрастающих лишь в самых глухих местах. Из всех местных фруктов эти по-настоящему дороги сердцу любого ребенка с юга острова.
Плоды дикорастущего хлебного дерева отличаются по вкусу от плодов культурных сортов, но они съедобны лишь после полного созревания. По непонятным причинам плоды не рекомендованы к столу. Поэтому взрослые придумали разные причины, чтобы как-то оправдать эти запреты и убедить нас не проводить заветные часы в джунглях у хлебного дерева, наслаждаясь мякотью его плодов, сбитых сильными порывами ветра на землю.
Но нет нужды искать плоды возле гораки: это дерево буквально создано для лазанья. Его ветви широко раскинулись вокруг ствола. Так и хочется взобраться по ним все выше и выше, до самой верхушки. Нас привлекала вовсе не желтая украшенная фестонами кожура плода (именно эта часть и используется хозяйками вместо лимона на кухне). Детей манила розовая мякоть, в которой зреют семена. Она для наших губ была своеобразной, остро-кислой на вкус амброзией, настолько она нравилась нам.
Когда мы возвращались домой с плодами гораки, взрослые устраивали нам буквально показательный судебный процесс. Поэтому обычно мы приносили с собой из джунглей какие-нибудь безобидные ягоды и лечебные травы для домашней аптечки матери. Тем не менее взрослые обычно с пристрастием допрашивали нас о наших походах в царство джунглей.
В Синадхае мы не глазели на элегантных женщин на киноэкране, не преисполнялись благолепными мыслями при виде святых образов в специально отведенном для них углу комнаты в дни рождественских празднеств. Дети оставались в неведении относительно перепалок между взрослыми, «расслабляющего» содержимого бутылок, и еще не скоро им предстояло познать чарующее чувство любви.
Конечно, в Синадхае мы были свободны от удушливых объятий радио и кино, они еще не успели оказать сомнительное и живительное воздействие на наш жизненный уклад и не наставили нас на путь частной инициативы и предпринимательства. Наши развлечения связывались с временами года, народными традициями или с незатейливыми играми, придуманными нами.
