Слезы навий | страница 46
Легкий шелест и глухое ворчание.
Ника поудобнее перехватила палку, второй рукой нащупала припрятанный на поясе ножичек.
– Тим… Тимир! – побледневшими губами зашептала Аглая. Тимир не шевелился. Лежал, закутавшись с головой. Аглае подумалось: то темное, что сидит в нем, сейчас бы пригодилось. Ника медленно приподнялась. До Тимира два шага. Если что, так встряхнет его, всю черноту вытрясет. – Тимир!
Кусты затрещали.
Тимир даже не повернул головы. Из ветвей показалась тень, встряхнулась и кособоко пошла на девушек. Ника и Аглая разом завизжали.
Глава шестая
– Вот она, суть бабская! – жаловался старик карлик сосредоточенно внимавшему хорю. – Я секирой махал или выскочил из-за угла? Нет же, аккуратненько, осторожно… Понимаю, чай, баба – существо пугливое. А они чего? Визжать… Нервные вы. А все от еды неправильной. Жрете чего ни попадя. Я в давние годы в миру у вас бывал, к свату в гости хаживал, видел, какую вы там дрянь потребляете. Там и здоровый нервным станет.
Хорь глубокомысленно кивал.
Старик поправил бороду, обмотал вокруг руки.
– То ли дело у нас, все натурпродукт. От такого только поправляется здоровье. – Он подозрительно глянул на кусок мяса, который держала Аглая. Та икнула и протянула кусок старику.
– Хлебца бы и водицы, всухомятку только желудок портить.
Ника протянула старику кружку с кипяченой водой и краюху хлеба. Тот отломил кусок, нарезал на него ломтями мясо, вытянул короткие ноги к костру и, привалившись поудобнее к пню, начал уплетать припасы.
– Оно у костерка да в такую тихую ночь дивно хорошо. Жаль только, речка рядом. Вы здесь остановиться собрались?
Ника вытаращила глаза:
– Куда ж на ночь глядя! Конечно, здесь. Мы устали, а малахольный наш совсем, – она злобно посмотрела в сторону дерева, где лежал «малахольный», – в остром приступе неадеквата.
Старик перестал жевать, косо глянул на Тимира, сощурил глаза. Потом его лицо расслабилось, он сунул очередной кусок в рот.
– Этот очухается, и рассвет не поднимется, как очухается. Молодой, сила есть…
– Ума не надо, – шепотом перебила Ника.
Старик чуть не подавился, покачал головой:
– И все-таки ты злая.
– Зато Тимир – доброта душевная! – Ника сломала ветку, кинула в костер. Тот полыхнул рыжими искрами, тут же проглоченными тьмой ночи.
– Душевная не душевная, а парень он не злой. Это у него от силы темной крышу немного сносит, а так милейший человек.
Хорь в руках Аглаи несогласно фыркнул. Ника, солидарная со зверьком, кивнула, меряя старика взглядом: маленький, щупленький, как только бороду волочит. А туда же – злая. Она им что, на мозоль больную наступила или последнюю краюху уволокла?
