— Я не знаю, как их достают, Иван Павлович, но знаю теперь, как без единого снимка оперируют прободение язвы желудка.
Цепков помолчал, в нем боролись противоречивые чувства. Они и не могли не бороться в человеке, который столько лет отдал хирургии и здравоохранению вообще. Что же в нем победит? Хирург или начальник?
— Неужто сделала? — заинтересованно и встревоженно спросил он. — Исход? Какой исход?
— Больная выздоравливает…
— Где была язва?
— На малой кривизне. У женщины это, говорят, редкий случай.
— Да, ты права, случай редкий. Но рентген! Где я тебе его достану? У нас не все районные больницы имеют.
— По-моему, это очень плохо, Иван Павлович.
— Скверно. Хуже некуда… Но ты, Надежда, будто с луны свалилась.
Цепков поднялся, тихой усталой походкой прошел к сейфу, стоящему в углу справа, по старой привычке поднял руку, как бы ожидая, что ассистент подаст ему нужный в данном случае инструмент, и, видимо вспомнив, что тут подать некому, быстро сунул руку за ключом в карман френча. Медленно открыл тяжелые бесшумные двери и с папкой в руках вернулся к столу. Проворные толстые пальцы быстро пролистали страницы, остановились.
— Вот все богатство. Получим три аппарата. Да и то они практически не наши — для заводских поликлиник. А у вас какой там рабочий класс?
— Мы обслуживаем крупный лесопункт. Травмы, знаете…
— Травмы! Следите за техникой безопасности.
Наде хотелось ответить резкостью — это ей-то одной, да еще и техника безопасности? Но смолчала.
— Электрокардиограф! — Цепков снова прирос глазами к заявке. — И вообще не получаем. Нет, Надежда, ты меня просто удивляешь. У вас, в Теплых Двориках, электричества нет…
— Будет, Иван Павлович, — сказала Надя твердо, не выдавая, что об этом она не подумала. Такое естественное дело — электричество! Даже на фронте, в лесу, устанавливали движки. Но здесь-то разве это проблема?
Цепков опять откинулся на спинку стула, потерся затылком, как бы избавляясь от головной боли, сказал:
— С остальным — в райздрав. Заявки через него. А рентген… что-нибудь сообразим. Хирургу нельзя без рентгена. Верю, еще пригодится хирургии твой опыт.
Прижав руки к груди, Надя стояла перед Цепковым, готовая броситься к нему на шею и расцеловать. Но она умела сдерживать свои чувства, может быть, даже больше, чем это требовалось от женщины, и, отступив, так что между ними снова стал широкий стол, спросила:
— А сердце-то как же, Иван Павлович?
Цепков засмеялся:
— И ты, Надежда, туда же? Да здоров я, здоров. Хорошо, что под конец спросила, а то заподозрил бы в неискренности.
