— Стоять на месте!
— Не двигаться! — орали мужики в синем, которые бросились меня скручивать.
— Эге-гей, ребятки, все супер. Давайте веселиться и праздновать! — проорал, помахав окровавленным рукавом. Несмотря на все, сука, порезался.
Но это же ерунда. Потому что я добился высот, благодаря стойкости духа и поддержке друзей.
Жаль, что за мои старания меня повалили на землю, а потом взяли на руки и понесли как мешок. Да уж, здесь строго. Могли б еще в гроб железный закрыть. Ну да ладно….
Зато, я смог. Я добился. Как круто. Или может, хватит кривляний? Тогда точно завязываю.
Что было дальше? А ничего хорошего. Сначала хотели отстранить всю команду. Потом отстранили только меня. Нового члена в команду брать запретили. И вышло так, что мы автоматически проиграли, но могли при этом тупо участвовать. Для поддержки штанов, так сказать.
Меня хотели прикончить свои же. Только долгие объяснения и пару ударов эрией доказали, что все не так просто. После новых состязаний, Эдвард понял, что все мухлюют.
Мияко смогла сфоткать при помощи местного фотоаппарата парочку нарушений. Была подана коллективная жалоба в спортивный совет. После чего, все медленно пришло в норму.
Точнее, даже не в норму. Меня перестали считать полным психом, не допуская до состязаний. Спустя несколько дней, уже к концу игр, нас с Анной вызвали в кабинет к одной шишке, которая лично хотела во всем разобраться.
Мы сидели в комнате с красивым ремонтом перед толстяком, похожим на говорящую свинью, который нес всякий бред. Классика жанра. Нельзя обвинять кого-то без доказательств, нельзя применять силу в спортивных соревнованиях. Надо быть ангелом с крылышками, и прочее, прочее, прочее…
Возможно, мамка бы сюда не пошла. Только я притворился, что спор снимает зависимость от азиме. Без состязаний я вообще охренею и стану полным дебилом.
Поэтому Анна пришла сюда, а теперь слушала полный бред, краснея, как помидор.
— Так вот, госпожа, ваш сын должен себя контролировать. Именно самоконтроль дает возможность каждому человеку, а тем более молодому мужчине, оставаться полноценным членом имперского общества.
— Да хоть вагиной в натуре, — сквозь зубы процедил я.
— Что? — насторожился поросенок в дорогом пиджаке.
— Ничего, господин! Марк у меня очень… справедливый мальчик. Он уважает честь, совесть. Сами понимаете, в общем, — с трудом выдавила из себя Анна.
— Понимаю, еще как понимаю, — чиновник посмотрел на сиськи моей мамки и облизнулся. — Но знайте, что грудь… в смысле грубость. Она никогда не позволит найти компро…сись, компромисс. Кхе-кхе, как бы так.
