— И чего? Нельзя что ли? Календарь загару не помеха, — ответил я, при этом заметил, что женщина прячет в руке нечто белое.
— Что ж… Лесовский. Тогда загорай, я не знаю, — пожала плечами толстуха.
— Ты тоже, подруга. Но сначала скажи, что тут делаешь?
— Ничего. Просто так. Как ты можешь так разговаривать?! Я вообще-то учитель!
Арина попыталась орать, но у нее это явно не вышло. Она чувствовала, что я все понял. А на воре трусы горят, как известно.
— Учитель или дятел-стукач? Мне что, со своим другом нельзя пообщаться? Или я должен по струнке ходить, как в казарме?
— Это не общение, Марк! — выпалила училка, но тут же зажала рот свободной рукой.
— То есть, ты все подслушала? — прищурился я.
— Лесовский! Прекращай этот цирк! Требую соблюдать школьную субординацию, — деловито подняла палец вверх «барабанщица».
«Ладно, я тебя сейчас от суббординирую. Будешь знать, как стучать».
— Уважаемая госпожа Арина, — торжественно произнес я, пустив в ход эрию. — Прошу вас сказать мне, если хотите, зачем вы подслушали наш разговор?
— А… Кха-кхе, это что? Лесовский, магия твоя эта что ли? — промычала училка.
Было заметно, что головка у нее явно бо-бо.
— У меня нет магии, госпожа, — по слогам процедил я. — Раскрытие — ноль, магический поток тоже ноль.
— Нет… Все не так. Ты убийца, ты болен.
— Болен? Не знаю. Вроде чувствую себя огурцом. В отличие от всяких шалав!
— Марк… Не надо… Ты не… Того, — выпалила Арина, продолжая медленно отступать.
Из носа у нее потекла струйка крови. Хотелось взорвать ей башку. Немного напрячься и… Бах! Как тем бандюгам Подгорного, как тому чёртову Пете.
Но я знал, что это не выход. Потому немного остыл, взяв себя в руки. В тот момент Арина обо что-то споткнулась и села на жопу, а ее платье раздулось, как парашют.
— Лесовский… Ахх, ты заплатишь. Таких как ты надо, — воскликнула женщина, вытирая кровь на лице.
— Чччшшш, молчи. Тихо-тихо, подруга, — вежливо пропел я, заметив, как лист бумаги выпал из пухлой ладони.
Я его тут же поднял (благо, наклоняться было легко) и стал бегло читать.
«Так, так, так… Ругался нецензурной бранью. Призывал к насилию на территории школы. Пытался создать хулиганскую банду. Зашибись, типичный петушиный донос. Она явно быдло, не смыслящая в психологии. А про банду просто капец! Значит, здоровенные бугаи, прессующие мелких детей — это не банда. А мы с Эдвардом все — террористы мирового масштаба, плетущие заговор. Самое страшное, что в это поверят. Как сказал тот жирдяй — бумага важнее всего».
